Давая мне первое задание по мостам, Ульянинский сказал, что задание не учебное, а практическое, и деревянный мост через речку Басандайку впадающую в Томь, будет построен, если проект будет сделан грамотно. Инженеров в Сибири не хватало, и нашему институту стали заказывать проекты для осуществления их в натуре. Студенты проектировали под руководством профессуры. Я рассчитала мост на прочность и сделала его чертеж со всеми размерами и спецификацией материалов. Мой проект был вывешен на стену в чертежном зале, где висели хорошо сделанные и красиво вычерченные проекты. Для меня это было гораздо важнее того, будет ли мой мост построен. Позднее профессор Ульянинский сказал, что мой мост был построен, но ни я, ни он его не видели.
К весне мне удалось набрать сто семьдесят пять очков, и я перешла на четвертый с хвостом в двадцать пять очков. После третьего курса студенты должны были летом ехать на строительную практику. Заявки на студентов-практикантов пришли в институт из разных мест Сибири, и одно место оказалось на Урале, как раз в Мотовилихе, на военном заводе, где главным металлургом работал отец Маки и где строилось здание металлографической лаборатории. Я сказала об этом Маке, которая, закончив второй курс, могла бы отдыхать. Но она захотела работать вместе со мной и попросила отца устроить ее на работу. Я взяла путевку, а Мака, поговорив с матерью, предложила мне жить у них, а не в общежитии, которое обещал предоставить завод. Как раз в это лето старшая сестра Маки Ольга в качестве химика уехала на практику на фарфоровый завод, а старший брат Андрей как геолог тоже уехал куда-то с геологической партией.
Мама Маки Елизавета Владимировна очень обрадовалась, что я буду жить и работать вместе с Макой. Ее беспокоило, что дочь не заводит друзей из студентов и растет дикаркой. Она даже просила меня как-нибудь повлиять на Маку в этом отношении.
Казенный дом Тыжновых был большим деревянным зданием с открытой террасой, стоявшим в липовом саду. Липы были как раз в цвету, издавали незнакомый мне приятный и сильный аромат, и вокруг них жужжали пчелы.
Мы с Макой оформились на заводе: я сдала путевку, Мака — распоряжение в отдел кадров, и мы были зачислены в штат с оплатой 80 рублей в месяц как студенты-практиканты. Нас познакомили с прорабом строящейся металлографической лаборатории, и мы получили комплект чертежей этой лаборатории. Прораб отнесся к нам сначала снисходительно, но потом его отношение стало вполне дружелюбным, потому что мы охотно выполняли его задания, просьбы проверить разбивку колонн, состав и укладку бетона, установку арматуры…
Металлографическая лаборатория была первым зданием на заводе, где применялся железобетон. В железобетоне понимала толк поначалу только я, так как Мака закончила только второй курс. Но она быстро научилась все понимать, и только из-за своей невероятной стеснительности часто не могла говорить с рабочими, и, если видела какую-нибудь небрежность, искала меня. Здание металлографической лаборатории строилось трехэтажным, из кирпича, с железобетонными перекрытиями и крышей по металлическим фермам. Всё делалось вручную, никаких машин для замешивания бетона не было, и надо было следить за пропорциями цемента, песка и гравия в бетонной смеси, чтобы получить нужную марку бетона.
Когда в обеденный перерыв рабочие и прораб уходили в столовую обедать, мы с Макой оставались в лаборатории, садились на подоконник и съедали взятые из дома бутерброды, запивая их кипяченой водой из бака. Мы любили сидеть на подоконнике и, поев, разговаривали обо всем: об институте, о Томске, о будущем.
В хорошую погоду после работы, пообедав, мы отправлялись на прогулку с Елизаветой Владимировной. Она очень любила гулять, и мы с ней совершали длинные прогулки по полям и лесным опушкам. Ни грибов, ни ягод мы никогда не собирали, и я так и не узнала, есть ли они на Урале.
Любимым развлечением Всеволода Ивановича вечерами и в праздничные дни была стрельба по летящим тарелочкам. Вместе с друзьями по этой забаве он выезжал в поле за поселок, с помощью специальной машинки запускал легкие тарелочки, и они по очереди стреляли по летящим тарелочкам из духового ружья. Всеволод Иванович, за которого мы с Макой болели, стрелял лучше всех.