Но самый крутой поворот моя жизнь обрела не в момент злополучного переезда из Казахстана со всем изнуряющим физическим трудом и не менее эмоциональным истощением, а в 1992 году, в период перестройки, когда в нашу жизнь ворвались наркотики.
Сначала отчим стал употреблять, а потом и вся семья стала зарабатывать на их продаже. Товар назывался «ханка» – наркотик из отработанного макового сока, на вид – самая настоящая коричневая жижа. Собственно, что не подходило для приготовления более дорогих психоактивных веществ, то и перерабатывали в более дешевый продукт и распространяли.
Жизнь бок о бок с наркотиками казалась мне естественной.
Помню, заходишь домой, а там все от мала до велика варят что-то в поварешках. Выходишь на улицу, а там кто-то синий лежит в переулке или возле колонки – иногда уже мертвый от передозировки. Вокруг него толпились стражи закона и либо принимали обколотого наркомана, который при себе еще имел несколько грамм – менты все изымали и возвращали наркоторговцам, зарабатывая на этом деньги, – либо равнодушно грузили труп. Вообще, это была довольно отлаженная, стандартная схема: поймать наркомана с дозой, избить его, забрать всю запрещенку, а потом перепродать барыгам[2].
Сейчас, когда я осознаю, что вообще происходило, понимаю, какой беспредел творился вокруг.
Моим якорем с тех времен остался ужасный терпкий запах ханки, и стоит заговорить о наркотиках, так сразу же ощущаю его словно наяву. Помню, цыгане варили мак без продыху, а когда в мерзкую бурду добавляли ангидрид[3]… глаза начинало щипать до слез – настолько ядреными были пары. Приготовленную коричневую массу набирали в шприц и кололись сами либо же приберегали для сбыта. Отдельные дозы назывались «ляпки», и фасовали их мы, малолетние ребята, – например, мне на тот момент было всего шесть лет. «Ляпки» раскладывались по киндер-сюрпризам – как вам упаковочка для далеко не детского товара?
Мы торговали прямо около дома: улица, где жили, по-свойски именовалась Ханка-град. Мне давали пакетики (я тогда и не догадывалась, что держу в руках), говорили проворачивать сделку по схеме «сначала деньги – потом товар» и ждали с наживой дома. Некоторые покупатели казались особенно опасными – неудивительно, что хотелось как можно быстрее от них отделаться. Бывало даже, что я вовсе отдавала «киндеры» задаром и бежала прочь. Естественно, дома за это попадало знатно, но что я могла сделать? Не хватало еще сносить побои не только от отчима, но и от случайных людей на улице.
Все вырученные деньги пересчитывались, как правило, ночью. Достаток ощущался. Как таковых карманных денег мне не давали, но доступ к пачкам купюр у меня был всегда. Они хранились в спальне, и в общем-то я могла провернуть все так, чтобы никто не заподозрил пропажи. Другой вопрос: на что было тратить все эти деньги? Я не училась в школе, не общалась с ровесниками. У меня напрочь отсутствовали потребности обычного ребенка – я банально не знала, какие игрушки можно или нужно хотеть. Элементарное детское любопытство во мне тоже было убито (я ни разу не заглянула внутрь пакетиков, которые несла на продажу). Как и страх попасться за незаконный промысел. Никто из нас сильно не волновался по поводу арестов или тюрьмы: среди гостей на наших застольях, организованных для покупателей, присутствовали местные власти. Так что в этом плане все было схвачено.
Как бы ни прискорбно это звучало, все-таки внешнего мира я боялась меньше, нежели внутреннего мира моей семьи.
Помню, как-то раз Иван попросил принести ему воды. Я все исполнила, только стакан громко поставила на тумбочку и зацепила им один из приборов (отчим как раз только пообедал). Он звонко упал на пол, я наклонилась поднять и почувствовала, как что-то острое протаранило шею. Доля секунды, и я резко выпрямилась с уже торчащей из горла столовой вилкой. Меня парализовал шок, не помню даже, сказал ли что-то на это Иван, только мама молниеносно подлетела и заорала: «Это что такое?! Может, еще и нож воткнуть?» Вилку она быстро выдернула, и на этом все: ни скорой, ни врачей – мама просто отвела меня на кухню и самостоятельно перевязала рану. Я глупо уставилась на нее в ожидании сама не знаю чего, а она только окинула взглядом, мол: «Чего тебе? Иди к себе в комнату». Вот, собственно, так все ситуации и решались. Даже сложно сказать, что в этом всем менее трагично: шрамы из четырех дырочек на шее или на сердце, как напоминание о жестоком обращении в детстве.
2
Барыга – разг. – сниж.: тот, кто занимается скупкой и перепродажей вещей (обычно краденых). Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000.
3
Ангидрид – химическое соединение какого-либо элемента с кислородом, которое можно получить, отнимая воду от соответствующей кислоты // Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия. 1969–1978.