– Здрассти! – поприветствовала я, игриво поднимая брови, с невинной улыбкой на лице.
– Виделись! – шеф, не взглянув на меня, начал ходить по кабинету и держал паузу.
Я уселась в ближайшее кресло и не отпускала счастливо-придурочное выражение с лица еще минуту, потом не выдержала.
– Ну, что-о-о? Вы сердитесь, что ли?
– Хммм… Ты же знаешь, что Надежда Викторовна заходила, жаловалась на тебя, что ты с «платежками» вечно опаздываешь, а ей в банк… Там не ждут!
– Ну, да-а, ну, да-а! – я закатила глаза. – Это, просто, ее муж частенько ко мне захаживает, отвлекает тупыми шуточками, между прочим, вот она и ревнует!
Ярослав Андреевич продолжал ходить по кабинету и смотрел в пол.
– Печатать успеваешь?
– Ну-у-у, нет конечно… Там так много… – начала я оправдываться. И, вдруг. – А давайте еще машинистку возьмем?!.. Мне в помощь?!… А? – так радостно, но не очень уверенно, я почти выкрикнула свою, неожиданно пришедшую мне в голову идею.
Шеф остановился, поправил пальцем очки и, наконец-то, посмотрел на меня. Я вжалась в кресло.
– А давай! Есть кто на примете? – обрадовался он.
– Ну-у да-а, Танька-кладовщица печатает хорошо, – медленно, как то, не веря в происходящее, продолжила я. – Она подработку ищет.
– Зови ее, скажешь, на полставки возьмем. Пусть сегодня же начинает! Все, иди, я занят!
Я обожала этот голос, никогда не меняющий интонацию! Я обожала эту его привычку кряхтеть и поправлять очки! Я обожала его самого!
Выскочив из кабинета, я побежала вниз по лестнице на склад.
– Танюшка! Поздравляю! Тебя шеф машинисткой на полставки взял. Говорит, чтобы ты сегодня же и приступила, – затараторила я. – Сейчас попрошу, чтобы тебе стол принесли, машинку, и жду тебя в приемной.
Танюшка, работающая в эту минуту, что-то записывала в огромный журнал, отложила его и остолбенела. Потом, с сомнением в голосе, произнесла:
– Ты уверена?
– Да-а-а! На сигаретку, давай покурим! – улыбнулась я.
Она нервно затянулась:
– А, начинать когда?
– Сейчас же! – я хохотала. – Танька, ты такая смешная! Ты сейчас выглядишь так, будто тебя пыльным мешком по башке огрели! Давай, докуривай и вступай в новую должность, я покажу, что делать нужно. Все, я побежала! Жду тебя!
Итак, у меня появилась помощница. Татьяна была чуть постарше меня, и была она не очень симпатичная. Ее острый подбородок выпячивался вперед от того, что она имела неправильный прикус, огромные ее глаза казались немного навыкате, а тонюсенькие губки всегда были накрашены дешевой, ярко-фиолетовой помадой. Она была худенькая и прямая со всех сторон. Зато активная и шустрая, и на коротких кривых ножках без каблучков, в странного вида одеждах она успевала и тут, и там.
– Ну и ладно! Не всем же красавицами ходить! – думала я. – Зато, вон она какая добрая, отзывчивая, а главное – ответственная!
Раньше мой рабочий день начинался в 10.00 и заканчивался в 17.00. С Танюшкиным приходом я стала появляться в офисе гораздо позже и сбегала домой, как только шеф делал прощальный жест рукой. Все чаще я позволяла себе проспать, и когда уже сильно опоздав, я почти забегала в его кабинет, чтобы повесить верхнюю одежду в шкаф, а Ярослав Андреевич уже сидел за столом, изучал какие-нибудь документы, спокойным голосом произносил:
– Катя, тебе не кажется, что время уже далеко за одиннадцать? Ближе к обеду, я б сказал!
– Так, Вы же раньше обычно и не появляетесь! – стараясь изобразить невинность, словно не понимая, на что он намекает, отвечала я. – Сегодня вот только чего-то с утра, пораньше, нагрянули? Случилось чего? Или поесть хотите, раз про обеденное время вспомнили?
Он баловал меня! Почему-то довольный собой, с ухмылкой в глазах, как-бы разглядывал меня в упор. Он ничего не говорил, будто просто наблюдал, как далеко может зайти моя наглость!
В какой-то момент он купил квартиру неподалеку от места, где жила я, и иногда, а потом все чаще, он стал подвозить меня домой. Тогда у него была большая, белая «Волга».
– Я домой собрался, подбросить тебя? – все тем же голосом, без выражения каких -либо эмоций, предлагал он.
Иногда по дороге он что-то рассказывал, иногда спрашивал, и иногда просто молчал.
– Почему молчите? – тихонько нарушала тишину я.
– Устал! – коротко, но очень ясно отрезал он.
Может раз в неделю, может два, мы заезжали в его продуктовый магазин. Там было все: начиная от любых, самых простых овощей и заканчивая дорогущей колбасой, красной рыбой и икрой любого цвета. Магазин не кишил покупателями видимо потому, что от тех цен волосы становились дыбом.