— Да нет, вроде. Ну, может, то, что у ворот палатка, а там молодые люди…
— Ну а кроме этого, — усмехнулся Паркер.
— Ничего. Может… Но это уже совсем, наверное, неважно.
— Что? — спросил Паркер. — Что неважно?
— Да стакан. — Увидев неподдельный интерес в глазах Паркера, она добавила: — Стоял в холле, на камине.
— Когда?
— Сегодня утром. Я сегодня не убирала, как обычно, потому что тот мистер запретил до всего дотрагиваться. Но когда рассвело, я все-таки решила подмести в холле, потому что эти господа столько грязи нанесли, ни один из них ноги не вытирает.
— Так. И что?
— Ну и он там стоял. Полный апельсинового сока.
— А не мог его кто-нибудь поставить еще вчера?
— Мог. Но в половине одиннадцатого я решила поискать отломанный кусок от ручки пылесоса, Малахия починить обещал, так стакана там тогда не было. А утром, когда проснулась и встала, хотела пойти узнать, не надо ли чего миссис Драммонд, так увидела его. На него как раз свет падал.
— И что вы с ним сделали?
— Как что? Взяла его и отнесла на кухню. Вымыла, а потом со всей посудой отнесла в буфетную.
— Где эта буфетная?
— Да тут, рядом со столовой. Я его туда отнесла и поставила.
— Вы хорошо его вымыли и вытерли?
— Конечно, мистер, — в голосе девушки зазвучала обида.
— Буфетная всегда открыта?
— Да, всегда.
— Большое спасибо, мисс Сандерс.
Паркер сел за стол и положил в чашку два кусочка сахара.
Сделав книксен, Кэт Сандерс направилась к двери.
— Одну минутку, мисс.
Кэт остановилась.
— Ручки на дверях чистят каждый день?
— Каждую неделю, мистер, порошком, а каждый день протирают тряпкой.
— А в кабинете?
— Точно так же.
— А вчера вечером вы случайно не протирали ручки кабинета мистера Драммонда?
— Нет, мистер. Я никогда не делаю этого вечером.
— Большое спасибо, мисс Сандерс, — проникновенно сказал Паркер.
14
Пятно крови
Мы ели в молчании. Я, выпив две большие чашки кофе и с трудом проглотив кусок хлеба с маслом, отодвинул тарелку.
— Больше не могу.
— Я тоже. — Паркер встал. — Ну что ж, пойдем послушаем профессора Роберта Гастингса.
— Я ничего не могу сказать вам по поводу этой ужасной трагедии, — сообщил Гастингс. — Я глубоко потрясен и вместе со мной, я думаю, все, кто понимает, насколько огромен научный вклад Драммонда в ту область, в которой он работал. Это непоправимая утрата для всей мировой науки. Неважно, что я уговаривал его работать в Америке, это все вопросы промышленной конкуренции. Сама личность мистера Драммонда и его мозг были бесценны для человечества.
— Но в случае отъезда мистера Спарроу в Америку, смерть Яна затормозила бы развитие этой области науки в Англии, и она бы расцвела в Соединенных Штатах, не правда ли?
— Я вас не понимаю, — сказал Гастингс. — То есть я не желаю вас понимать.
— Профессор! — Паркер встал. — Я нахожусь здесь, чтобы найти убийцу Яна Драммонда. Только сумасшедшие убивают без мотива. Его убил не сумасшедший. Поэтому я ищу мотив. Вы теоретически могли убить Драммонда, чтобы его работа осталась незаконченной.
Роберт Гастингс побагровел и вскочил. Глаза его метали молнии.
— Еще слово, и вы… — вскричал он.
— Я не хочу сказать, что это вы убили Драммонда, вы не могли это сделать практически, но почему убийцей не мог бы оказаться человек, находящийся в сговоре с вами?
Гастингс все еще прерывисто дышал, но спокойный тон Паркера подействовал на него.
— Вы отдаете себе отчет в том, что вы сейчас сказали?
— А почему вы считаете, что все остальные имеют меньше права на уважение, чем вы? Драммонда не убивал никто из посторонних. Значит, его убил кто-то из вас.
— Я понял, инспектор. — Гастингс снова сел. — Я скажу вам все, что знаю, но, боюсь, знаю я немного.
— Хорошо. — Паркер скрестил руки на груди. — Вы возмущаетесь тем, что я говорю, что вы могли бы убить мистера Драммонда. А я могу арестовать вас прямо сейчас и, видимо, так и сделаю, если вы… — Паркер сделал паузу, — если вы мне не объясните, откуда взялось это пятнышко крови на носке вашего левого ботинка. — Он наклонился и ткнул пальцем в ботинок Гастингса.
Смертельная бледность покрыла лицо профессора.
— Что? — прошептал он. — Пятно крови? — Он закрыл глаза. — Что, что вы собираетесь делать? — дрожащим голосом спросил он. — Я не знаю, откуда.