— Понимаете, у вас было такое забавное лицо, вы так внимательно слушали, когда я начала декламировать, и вдруг… Вы даже не смотрели на шоссе, а только на меня.
— Вы умудрились все это заметить, когда тормозили, чтобы не задавить ребенка?
— Конечно. Я все равно больше ничего не делала, кроме как изо всех сил жала на тормоз, чтобы мы не угодили в кювет. Однако, я понимала, что мне придется наехать на девочку, если не будет другого выхода. При такой скорости я не могла рисковать.
Сара спокойно сидела за рулем и слегка улыбалась. Я молча смотрел на нее.
— Так о чем мы говорили? Ах, да, я декламировала монолог Клитемнестры. Ее-то я и хочу играть. Я много лет назад выучила эту роль. Потрясающе! Убивает мужа, а потом бесстыдно, гордо и спокойно выходит к людям и объявляет, что с этого момента будет править со своим любовником. Колоссальная женщина! Я прекрасно ее сыграю! Если вы увидите спектакль, то убедитесь в этом, — отпустив руль, она захлопала в ладоши, как довольный ребенок. — Уже Брайтон.
Я вдруг вспомнил, что в прошлом году был здесь с Кэрол, и с облегчением вздохнул, когда перед первыми домами Сара повернула вправо, явно намереваясь ехать в объезд.
— А много сейчас народу в Саншайн Менор? — спросил я, сообразив, что ни разу не удосужился спросить о Яне и его гостях.
— Ян, Гарольд, то есть Спарроу. Вы его, наверное, знаете?
— Нет, но слышал о нем.
— Он очень приятный человек, — безразлично сказала Сара, — а его жена, Лючия, — моя близкая подруга. Какая она очаровательная! Вам, наверное, доводилось о ней слышать?
— Только то, что она — гениальный хирург.
— Нейрохирург. У нее собственный метод оперирования. Вы только подумайте: что же это за потрясающая способность — проникать внутрь человеческого мозга! Кроме того, она необычайно красива. О, как бы я хотела быть такой же, как она! Это же настоящая принцесса! Она и горошек ест, как принцесса, и руки моет, как принцесса. Сколько раз смотрю на нее и не могу подобрать другого слова. Если бы вы знали, какого труда мне стоит выглядеть на сцене леди из высшего общества, да к тому же привыкшей повелевать, вы бы поняли, почему я столько говорю об этом. А еще она милая, остроумная и холодная, как железо. Восьмое чудо света!
— Спарроу, наверное, счастлив, имея такую жену, — рискнул я заметить.
— Что? — она смотрела на шоссе, которое вилось среди старых деревьев. — Наверное.
Солнце уже поднялось высоко и щедро освещало сверкающую зелень старинного парка.
— Смотрите, — внезапно оживилась Сара, — море!
Сквозь стволы деревьев я увидел грязно-зеленое пространство, косо поднимающееся к горизонту. Сара нажала на газ.
«Наша огромная сладкая мать», — пробормотал я известную строку Джеймса Джойса.
— Да, Джойс, — усмехнулась Сара. — Единственный писатель, которого я могу читать бесконечно. То есть… Простите, конечно.
— Не надо извиняться. — Я смотрел на приближающееся море, которое простиралось перед летящим автомобилем и становилось все более плоским. — Я не писатель и никогда им не буду. Гнусное занятие, которое я выбрал, позволяет мне просыпаться, когда я хочу, не вставать в присутствии директора, зарабатывать столько денег, сколько хватает на спокойную жизнь, много читать и путешествовать. Вот и все. Да, но мы говорили о ваших гостях…
— Там еще ассистент Яна — Филипп Дэвис, симпатичный такой юноша, который, вместо того чтобы бегать за девицами или позволять им бегать за собой, окончил химический факультет и работает как лошадь, с утра до вечера. Хотя, мне кажется, что он тайно влюблен в Лючию. Но я думаю, что все мужчины должны влюбляться в нее, тайно или явно. Вас, кстати, это тоже не минует.
Хотелось бы действительно в кого-нибудь влюбиться, подумал я. Мы выехали на приморскую автостраду, протянувшуюся вдоль обрывистого берега. Слева внизу шумело море. Вдали белели барашки волн, гонимые косым ветром в сторону меловых скал. Шоссе нырнуло в туннель, какое-то время мы ехали в темноте. Но вот вдали заблестел яркий круг выхода, и туннель остался позади.
— А что, вам никогда не удавалось по-настоящему влюбиться? — как будто прочитав мои мысли, спросила Сара.
— Нет, — удивленно ответил я. — Вернее, я думал, что это так, но в конце концов оказывалось, что мое чувство гораздо слабее, чем хотелось бы.
— А что, вы хотите, чтобы вас захватило это?
— До определенного возраста мужчины ищут любви. Позднее это проходит.
— Вы так считаете?
Мы миновали уже второй приморский городок.
— Шохем, — грустно сказала Сара. — Когда-то я была здесь со своим первым возлюбленным. Тогда я тоже была полна иллюзий. — Она внезапно рассмеялась. — Какие же мы лгунишки. Ведь человек всю жизнь, с того момента, как начал думать, и до того момента, как перестал чувствовать, видеть и слышать, только и делает, что ищет любви. Вы, и все люди в этом городке и в целом свете ищут, ошибаются, падают, поднимаются и продолжают искать, пока хватает сил, пока они живы. Нет такого срока, когда это проходит. И нет никаких иллюзий. Только любовь связывает нас с правдой. Только любовь позволяет нам быть писателями, актерами, вождями и бороться за то, чтобы получить больше, чем мы имеем. Без нее мы ничего не значим. И даже сами себе мы не нужны.