— Вам опять звонят из Лондона, — сказала она и улыбнулась.
— Мне? — спросил я.
— Да нет же, мистеру Дэвису, — засмеялась она.
— О, Боже, — прошептал Филипп и быстро направился к холлу.
Очаровательная Кэт спустилась по ступенькам, подняла голову и посмотрела на луну.
— Какая прекрасная ночь, не правда ли?
— Да, — ответил я, решив, что это слово станет, наверное, моим любимым. — Нужно обязательно гулять после ужина, — со значением добавил я, явно намереваясь углубиться в парк, как вдруг заметил мужскую фигуру. Спарроу! Он всматривался в темноту. Увидев меня, он вздрогнул и резко повернул в другую сторону, но я уже открыл рот:
— Мистер Спарроу, вас искал Дэвис, но его сейчас позвали к телефону.
— Да, большое спасибо. У него ко мне какое-то дело. Он, наверное, вернется сюда, а я пока пройдусь, — прозвучал механический ответ, и Спарроу скрылся среди деревьев. Еще некоторое время я слышал звук его шагов, и шаги эти были гораздо быстрее, чем шаги человека, решившего немного пройтись…
Ни с того ни с сего я разозлился. В конце концов, это их дело… Я обошел клумбу и оказался под одним из раскидистых платанов, которые росли в конце липовой аллеи. Вот здесь-то я и подумаю над своим романом, решил я, усаживаясь на длинную зеленую скамью. Здесь уже мне ничто не помешает. Я смотрел на освещенные, но задернутые шторами окна кабинета и лаборатории Яна и думал, что же там происходит?
В лунном свете я увидел длинную фигуру американца, который шел, опустив голову и обхватив руками себя за плечи, и подумал, что, видимо, мне не удастся посидеть на скамейке, и, покинув ее, поплелся по липовой аллее.
Мысли мои наконец вернулись к книге. Да, это великолепная развязка! У убийцы были все мотивы. Да-да. Нужно только хорошо передать фон, на котором разворачиваются события…
Очутившись на том месте, где тропинка заканчивалась, я вспомнил, как днем мы с Яном сидели на этой скамейке, за этим столиком и думали об одном и том же. Прокричала ночная птица. Она и заглушила мои шаги. Света было достаточно, чтобы увидеть белое платье Сары и узнать человека, сидевшего рядом с ней.
Первой моей мыслью было уйти. Но те слова, которые я услышал, пригвоздили меня к месту.
— Он жаждет, чтобы мы все умерли — и он, и ты, и я…
— Наверное, и я бы этого хотел. — Голос Спарроу звучал удивительно спокойно. — Это ужасно, но мне казалось, что ты меня любишь. Наверное, я идиот.
— О, Гарольд!
В этом возгласе было столько тоски, что человек, к которому были обращены слова, встал.
— Понятно… Если бы я знал тогда… Если бы я знал, что ты просто на мне проверяешь в очередной раз свои чары… Я предал ради тебя Лючию. Я предал Яна. Я не могу смотреть им в глаза.
— Но пойми, пойми, что так бывает в жизни. Я тоже думала, что… — не договорив, Сара умолкла.
Затем, решив как будто раз и навсегда покончить с этим, она твердо сказала:
— Я ничего не смогу тебе ответить. Я и решила встретиться с тобой, чтобы покончить с этим навсегда. Я люблю Яна. И я никогда не уйду от него. А ты вернешься к Лючии. И мы больше не услышим об этом друг от друга ни слова. Мы будем жить так, как будто это было сном. Это единственный выход.
— Но я люблю тебя, — Спарроу судорожно сжал руки. — Я люблю тебя и не могу без тебя жить. Я не смогу говорить, что это все мне лишь снилось.
Он замолчал.
— Ну что ж, это должно было когда-нибудь случиться, — произнес он тихо, словно говорил самому себе. — Я пойду к Яну и все скажу ему. А потом уйду и никогда его больше не увижу.
— Да? А ты подумал обо мне? — спокойно сказала Сара. — Ты считаешь, что это очень благородно — пойти к мужу любовницы и признаться ему во всем?
— Что?! — Спарроу резко усмехнулся. — Благородно? В этой ситуации не может быть благородства. Уже никогда. Я должен пойти к Яну и должен ему сказать, что не смогу больше с ним работать. Никогда! А что, что я еще могу ему сказать?!
— Не знаю. Тысячу вещей. Кроме этой. Ты этого не сделаешь. Ты не можешь это сделать. Или ты хочешь мне отомстить?
— А Лючия? — вдруг встрепенулся Спарроу. — Она тоже, наверное, все уже знает?
— Что знает? — в голосе Сары прозвучало холодное удивление.
— Знает. Или догадывается. Ведь я же изменился. Я не умею играть. Я знаю, что я подлец. А она должна это чувствовать…
На некоторое время воцарилось молчание.
— Гарольд! — наконец мягко сказала Сара, и я закусил губу, понимая, что сейчас буду свидетелем выступления великой актрисы… — Гарольд, ты же говоришь, что любишь меня. А я не могу бросить Яна. Да, я не смогу быть счастлива ни с ним, ни с тобой. Но всему приходит конец. Все на свете имеет конец. Но это же не значит, что мы должны стать врагами или погибнуть? Человек грешен. Я знаю об этом, наверное, больше, чем ты. Я слабее тебя. Но я никогда не хотела причинять страдания ни Яну, ни Лючии. Я не хочу, чтобы они были несчастливы… А они будут. Ниточка потянется, и будет гораздо страшнее. Мы с тобой должны нести этот крест.
— Нет, я больше так не могу, — упрямо повторил Спарроу, — я сейчас же пойду к Яну. Я скажу ему, что завтра уеду. Пусть думает, что хочет. Я не скажу ему о наших отношениях с тобой. Не уверен, правда, что это получится. Может быть, он убьет меня. Но это лучше, чем то, что происходит сейчас.
— Успокойся, — ледяным голосом ответила Сара и встала. — Я должна идти. А ты посиди еще немного.
— Уеду, — Спарроу сжал голову руками. — Уеду в Америку. А Лючии напишу с корабля. Не волнуйся, — усмехнулся он, — не скажу ей, в чем дело. Я просто недостоин ее.
— Ради бога, — устало проговорила Сара, — будь мужчиной.
— Хорошо, — сказал Спарроу и, не сказав больше ни слова, исчез в темноте.
Я постоял еще немного, а потом медленно двинулся к тропинке, моля Бога, чтобы под ноги не попалась сухая ветка. Только на аллее я перевел дух.
Луна уже стояла настолько высоко, что парк казался серебристо-черным лабиринтом.
А я еще думал, что Ян счастливый! Мудры же были древние греки, которые говорили, что нельзя назвать никого счастливым, пока он жив…
Я посмотрел на часы. Половина десятого. Я вновь направился к длинной зеленой скамейке. Вокруг клумбы прохаживались Гастингс и Филипп. Когда они проходили мимо меня, я услышал:
— Конечно, я не давлю на вас. Но такой способный молодой человек был бы нам очень полезен. В нашей университетской лаборатории работают ученые со всего мира. Я понимаю, вы можете многому научиться у Драммонда и Спарроу, но настоящие, большие перспективы есть только у нас. Вы знаете мой адрес, так что сразу телеграфируйте.
Они отошли, и я подумал: уж не понравилась ли мне роль подслушивателя?
Тем временем Гастингс направился к дому, а Филипп, видимо, заметив мой светлый пиджак, приблизился к скамейке.
— Простите, я все жду профессора Спарроу. Вы не видели его?
— Нет, не видел. — Я опустил глаза.
— Ничего не понимаю… Куда он пропал?
— Может, гуляет по парку, — ответил я и тут увидел Сару. Она быстро прошла мимо нас и исчезла в дверях холла. Филипп посмотрел на часы, а я вслушивался в отзвук ее шагов по каменной лестнице.
— Уже почти десять, — удивленно воскликнул он. — Профессор Гастингс говорил со мной гораздо дольше, чем я думал.
Понизив голос, он доверительно сообщил:
— Он всех по очереди уговаривает поехать с ним в Америку. Меня, конечно, в последнюю очередь. Он предлагает большое будущее.
Дэвис замолчал.
— Я, очевидно, мог бы стать очень богатым, если бы то, о чем он говорил, сбылось… Деньги — это ужасно, — внезапно сказал он. — Но иногда они так нужны! — Филипп встал. — Наверное, я разминулся с профессором. Пойду постучусь к нему. К тому же Малахия сейчас спустит собак.