Annotation
Возможно ли беспристрастно оценить такое глобальное историческое событие, как Вторая Мировая Война? Разве что с некой наднациональной космополитической позиции. А так, все историки и писатели оценивают ее со своей "колокольни": американской, английской, немецкой, японской, еврейской, советской... В русской литературе и СМИ, как в советское время, так и сейчас превалирует советский взгляд на ту войну, который часто не совпадает с конкретно русским. Именно попыткой взглянуть на некоторые события той войны с чисто русской позиции является данная повесть.
Дьяков Виктор Елисеевич
Дьяков Виктор Елисеевич
Я разрешаю вам жить!
Я РАЗРЕШАЮ ВАМ ЖИТЬ
повесть
апрель 1942
Совещание в Ставке Верховного Главнокомандующего шло своим чередом. Во главе длинного стола сидел Хозяин, по обе стороны от него члены Государственного Комитета Обороны и приглашенные командующие фронтов. Начальник Генерального штаба стоял с указкой у большой карты, с разрезающей европейскую часть территории СССР ломаной красно-синий линией фронта от Баренцева до Черного морей. Он докладывал:
- За последний месяц на ряде фронтов произошли серьезные изменения. Противник, оправившись после своего поражения под Москвой, по всему, пытается вновь овладеть стратегической инициативой. В районе действия нашего центрального фронта ему удалось создать довольно крепкую оборону и отразить наступление наших армий. Более того, противник сумел окружить наши войска, прорвавшиеся на запад дальше своих соседей. Оказавшиеся в окружении наши части вступают во взаимодействие с партизанами и с их помощью через леса и болота, где нет сплошной линии обороны немцев, выходят в расположении главных сил. Но некоторые соединения попали в плотное кольцо окружения. Особенно тяжелое положение сложилось у третьей армии. Более подробно о положении третьей армии доложит присутствующий здесь командующий центральным фронтом.
Начальник Генерального штаба вопрошающе посмотрел на Хозяина. Тот сидел с потухшей трубкой в руке и, казалось, не слышал доклада. Его взгляд был устремлен на карту, но мыслями он был совсем не здесь, и даже глядя на карту, он смотрел не на указку, которой водил по ней Начальник штаба, обрисовывая местонахождение окруженной армии, а куда-то ниже... значительно южнее. Пауза затягивалась. Хозяин не реагировал, он как будто не понимал, что все ждут его разрешения начать доклад генералу армии, командующему центральным фронтом. Командующий центральным фронтом не в такой степени боялся гнева Хозяина, как прочие генералы и члены ГКО. Потому он, так и не дождавшись "высокого разрешения", решил проявить инициативу, ибо ему показалось, что Хозяин по какой-то причине "отключился" от происходящего. Такое с ним, хоть и крайне редко, но случалось. Потому, так и не дождавшись разрешения, он поднялся, подошел к карте и, взяв у начальника штаба указку, начал свой доклад:
- Положение третьей армии критическое. Немцам удалось полностью по всему периметру блокировать четыре дивизии во главе с командармом. Несмотря на то, что расстояние между окруженными и основными силами фронта в отдельных местах не превышает десяти километров пробиться к ним нет никакой возможности. Дороги из-за сильного снеготаяния пришли в полную негодность и нам сложно маневрировать и перебрасывать войска, чтобы нащупать слабые места в обороне противника. У окруженных почти не осталось мобильных средств передвижения. Все автомобили либо уничтожены противником, либо стоят из-за отсутствия горючего. Лошади опять же из-за расползшихся дорог и бескормицы не могут быстро тащить орудия и прочую поклажу. Противник, оседлав все господствующие высоты и наиболее сухие места с твердой почвой, расположил там свою артиллерию и каждодневно совместно с авиацией наносит окруженным серьезные потери. К сожалению, все попытки основных сил фронта деблокировать третью армию также были парированы противником с большими для нас потерями. Считаю необходимым доложить, что фронт своими наличными силами не в состоянии оказать помощь окруженной армии, ибо понес значительные потери в ходе зимнего наступления убитыми, ранеными и обмороженными. Так же велики потери и материальной части. Танковые подразделения обескровлены, автотранспорт... в общем все нуждается в скорейшем пополнении, а личный состав в отдыхе. В сложившейся обстановке считаю нецелесообразным продолжать удерживать третьей армии завоеванный плацдарм в тылу противника, - командующий фронтом замолчал и взглянул на Хозяина - как тот отреагирует.
Хозяин по-прежнему сидел, будто ничего не слышал, но командующий фронтом расценил это как "мыслительный процесс", вызванный его словами и продолжил доклад:
- В настоящее время в третьей армии насчитывается двенадцать тысяч штыков, из них до двух тысяч раненых. Из тяжелого оружия имеется около ста пятидесяти орудий разного калибра, но боезапас к ним израсходован и основные огневые средства всех дивизий это стрелковое оружие, винтовки, пулеметы, противотанковые ружья. Но и к ним боеприпасы на исходе. На самолетах мы можем им сбрасывать только минимум. В расположение армии имеется один полевой аэродром, способный принимать самолеты типа У-2. Но полеты У-2 возможны только в ночное время, так как в светлое время их легко сбивают немцы даже из винтовок и автоматов. Положение армии усугубляется тем, что в результате постоянных бомбово-артиллерийских ударов растет количество раненых, которых невозможно оттуда вывезти. Таким образом, с каждым днем шансы на успешный выход армии из окружения уменьшаются. Перед тем как вылетать сюда я разговаривал по радио с командующим третьей армии. Он заверил, что сможет вырваться из котла, если фронт сумеет нанести достаточно мощный встречный деблокирующий удар. Он даже предложил наиболее удобное направление этого удара. По вышеназванным мною причинам фронт в данный момент такого удара нанести не в состоянии. Так как этот удар необходимо нанести как можно скорее, я прошу немедля выделить из резерва ставки две армии и передать их моему фронту. Иначе третью армию не спасти,- командующий фронтом закончил свой доклад и прямым немигающим взором уперся в Хозяина, как бы говоря, он свое слово сказал и теперь ответное за ним.
Вряд ли кто мог вот так же вести себя с всесильным Хозяином страны, говорить таким независимым, не заискивающим тоном, с явным намеком, что изложенный план единственно верный и не подлежит не то, что пересмотру, но даже малейшей корректировки. И что самое удивительное, Хозяин почти всегда с ним соглашался. Но сейчас... Хозяин, по-прежнему сидевший с отсутствующим видом, как только генерал армии закончил доклад, пососал свою трубку и положил ее на стол. В огромном кабинете воцарилась тишина - все поняли, что Хозяину что-то не понравилось в докладе командующего фронтом. Но что? Наконец, Хозяин, явно преодолевая раздражение, тихо изрек:
- Чья вина в том, что армия попала в окружение... руководства фронта, или еще кого-то?
Вопрос, хоть и был задан вроде бы совершенно спокойно, имел зловещий смысл и на него тут же отреагировал один из членов ГКО, а именно генеральный комиссар госбезопасности. Он словно сбросил дрему и повернул свою голову к командующему фронтом, тускло поблескивая стеклами пенсне - стервятник почуял запах возможной добычи. Этот вопрос мог бы ввергнуть в ужас, сбить с толку, заставить запаниковать кого угодно, но только не командующего фронтом. Он предвидел, что такой вопрос вполне может быть ему задан и имел на него вполне заготовленный ответ: