— Ты думаешь нас примет мир, которому мы принесли столько боли? — спокойно спросил Дрого, смотря на своего брата зелёными глазами.
— Ну… — протянул Охар, задумавшись. — Мы никому не скажем. — пожал он плечами, ухмыльнувшись. — Начнём новую жизнь и всё.
— Новую жизнь… — пробормотал Раздор, а затем кивнул и решительно произнёс. — Я согласен.
Открыто улыбнувшись, Охар вновь подошёл к нему и похлопал по плечу.
— Вот только, что ты будешь делать с Кхаром? — спросил Раздор и дополнил. — Он не согласится на подобное и даже слушать тебя не будет. Служение Владыки для него превыше всего.
— В этом ты прав. — вздохнул Охар и посмотрел в глаза Раздора. — С ним нам не по пути.
— Я знал, что ты так скажешь… — пробормотал Раздор и с кивком произнёс. — Пора возвращаться.
Ухмыльнувшись на слова брата, Охар создал под ними тёмный провал, в котором они сразу же утонули, исчезнув… Лишь следы на снегу остались после них…
— У-ублюдок… — прохрипел Михаил, выхаркав шмат крови.
Его глаза не отрывались от стоявшего перед ним Алатора, одежда и лицо которого были полностью покрыты грязью и кровью.
Никак не реагируя на слова своего старого врага, Алатор создал в руке копьё из тёмно-зелёного пламени. Он смотрел на лежащего под его ногами Михаила и видел во что он превратился. Ноги мужчины были оторваны и обожжены, как и левая рука. Броня, исходящая мелкими всполохами, разорвана в клочья. Волосы опалены, а на обезображенном и второй раз обожжённом лице, остался лишь один глаз, который с ненавистью смотрел на него.
Их битва разрушила и без того опустошённый портовый квартал Токио, уничтожив его под чистую. И в этом противостоянии сил, похожих друг на друга, но таких разных… Истинная Чума одержала верх.
— Прощай, Михаил… — с трудом выговорил Алатор и воткнул копьё в грудь старого врага, услышав его предсмертный вскрик.
Еле стоя на ногах, Алатор отошёл от мёртвого тела Михаила. Его тело разрывалось от усталости и боли, которая отдавалась волнами. Он не мог от неё избавиться и излечиться, ведь в этом бою он взял слишком много той силы, что была ему дарована. Сама его суть буквально трещала по швам, грозясь в любой момент вновь оказаться во владениях Древнейшего.
Услышав негромкое безудержное рычание, Алатор с трудом повернул голову и увидел ползущего по разрушенному асфальту Кхара. Всё тело Всадника войны представляло из себя мешанину из костей, мяса и остатков брони. Его меч был сломан, валяясь двумя половинками в отдалении. В этом оружии больше не было силы и крика загубленных душ… Теперь, оно представляло из себя лишь металл, опалённый пламенем небывалой мощи.
— Я-я… Ещё… Не проиграл! — хрипло рычал Кхар, ползя по асфальту в сторону кусков своего меча.
Вот только, его слова не были адресованы к с трудом стоявшему Алатору. Он обращался к смертному, который еле переставлял ноги и, опираясь на копьё, шёл по оставляемому Всадником кровавому следу.
От брони Арлекина не осталось практически ничего. Мощные наплечники были оторваны, как и нагрудник… У него, остались лишь латные перчатки, держащие исходящее тусклым тёмным пламенем копьё и изломанный шлем, через дыру в котором виднелся глаз, полностью окутанный во тьме.
Догнав ползущего Всадника, Арлекин поднял ногу и резко опустил её на его спину, заставив издать хриплый вздох. Силы Войны покинули его, ведь вся ранее пролитая бойцами и безумцами кровь испарилась. Но и сам Адам лишь на силе воли держался в сознании, терпя разрывающую тело боль.
— Я же сказал, что убью тебя… — холодно произнёс Арлекин и ударил Всадника, заставив его перевернуться на спину. — Смотри на меня, — встретились их взгляды. — Ты сдохнешь, и когда отправишься к своему хозяину, передай ему, что скоро я приду и за ним.
Услышав слова смертного, Кхар сжал челюсть, а затем открыл рот и хрипло засмеялся. Его забавляло невежество этой никчёмной души, решившей, что она всемогуща!
Слушая хриплый смех, Арлекин поднял копьё и резко воткнул его в голову Войны, обрывая радость Всадника.
— За Масаши… — пробормотал Адам, отпуская древко копья и делая несколько шагов назад.
Но только он сделал подобное движение, как вдруг ноги перестали его слушаться и он упал там, где стоял.