— Кор… — тихо обратился он к ней, подняв руку и проведя по её волосам. Его нос заполнял запах свежескошенной травы и полевых цветов… Именно такой запах он запомнил, когда потерял её.
— Да?… — спросила она, оторвав голову от его плеча и заплаканными глазами посмотрев на него.
— Красный тебе идёт. — криво улыбнулся Арлекин, заслужив в ответ хмык от своей жены.
Шум лопастей вертолёта раздался над их головами, привлекая всеобщее внимание. Ханзо знал кто это, ведь только у одного рода Японии есть право летать на воздушном транспорте в черте города. Теперь император в курсе всего… Всех мелочей.
Звук бега множества сапог послышался за углом одного из зданий, а затем Ханзо увидел небольшую армию, во главе которой находился злой и пышущий раздражением Асакура Орочи. Старый полководец был облачён в новенькую и блестящую красно-чёрную боевую броню среднего типа, похожую на доспехи самурая.
Увидев, что всё закончилось, старик свободно выдохнул и, раздав приказы своим людям, направился к Ханзо и своему внуку.
Подойдя к ним, он обратил внимание на красноволосую женщину, держащую Широ в крепких объятьях. Подобное сильно удивило Орочи и вызвало множество вопросов. Но старый воин понимал, что сейчас время не для них, а для другого.
— Нужно уходить. Военные и войска имперских кланов скоро будут здесь. Отомо Кэтсу их задержит, выиграв нам время. — серьезно проговорил Орочи, посмотрев на Ханзо.
— Император уже в курсе. — показал Падший пальцем в небо.
— Я знаю, — кивнул Орочи и добавил. — Но сейчас нужно думать о другом. Чем меньше человек будет знать, что вы здесь, тем лучше.
— Господин, — подошли к старику Ясуо и Ёнэ, придерживая за руки Такэши.
— Вы молодцы, — похвалил их Орочи, от чего мужчины улыбнулись. А затем старик посмотрел на своего внука. Столкнувшись с Широ взглядом, он нахмурился и строго выдал. — Выпорю.
Проглотив подкативший к горлу ком, Арлекин на это лишь судорожно кивнул, а Корнелия открыто улыбнулась.
— Всё, пора сваливать отсюда! — отдал приказ Орочи, желая поскорее покинуть разрушенный Тайто. Слишком много работы по заметанию следов предстояло главе клана Асакура и чем раньше он это начнёт, тем лучше!
— Очень интересно… — пробормотал Владыка, крутя в руке фигурку чёрного коня, а в другой бокал с красной жидкостью.
Сейчас он был один в огромном зале, восседая на стуле. Ход Жизни его неприятно удивил, заставив начать придумывать новую стратегию. Смерть конечно ожидал, что в скором времени никчёмная душа смертного не сможет сдержать вырывающуюся наружу сущность Всадника… И он думал, что как только это произойдёт и в руках смертного окажется коса — Бич Жнеца, то развития ускорят свой ход… Да, Алатор пытается отсрочить поглощение, но и он не всесилен… Так что, срыв Адама Фроста был ожидаем. Вот только катализатором этого срыва стала женщина, душу которой он обещал тому смертному. Теперь же, у Владыки не осталось основного рычага давления на Адама Фроста и нужно было придумать новый план. Впрочем, он всегда мог переиграть и сделать своего рода рокировку.
С тёмной стороны зала, среди гробниц и плит открылись алые пульсирующие врата. С каждой секундой они становились всё больше и больше, пока из них не вышел высокий широкоплечий воин. Он был облачён в красные, истекающие кровью доспехи, на его наплечниках были видны застывшие лица людей, искажённые в вечных муках, а за спиной находился монструозный двуручный меч, источающий кровавый туман и крики замученных душ.
Гремя латами, воин подошёл к Владыке и преклонил колено, не поднимая взор своих горящих зелёных глаз.
— Что ж, пора сделать свой ход. — предвкушающим голосом произнёс Смерть, смотря на фигуру коня в своей руке и ухмыляясь.
Тусклый свет фонарей освещал одну из тёмных улочек Санкт-Петербурга. Снег падал на асфальт, создавая мешанину грязи и слякоти. Голоса ночных улиц столицы Российской Империи раздавались, казалось бы отовсюду. Жизнь в этом городе кипела не переставая… И если днём эта жизнь была прекрасна, то вот ночью наружу вылезала вся спрятанная за кулисами грязь. Проституция, наркотики, ограбления, убийства. Каждый город мог похвастаться подобным, но лишь в этом квартале столицы такое считалось нормой. Продажные полицейские закрывали на всё глаза, получая в свои толстые руки такие же толстые пачки денег. И хоть император боролся с тёмной стороной города, он был не вездесущ.