Звук телевизора и идущей на нём программы «Мир Животных» раздавался в комнате, но никто из троицы не обращал на него внимания. Они были увлечены лишь собой.
«Я знаю, что ты слышишь меня, Алатор. И вот что я хочу тебе сказать. Мне плевать, как мы это сделаем, но этот мир должен жить!» — произнёс он про себя, смотря на Корнелию снизу-вверх.
Его слова вновь не получили ответа, будто не найдя своего адресата… Но чего Арлекин не мог видеть, так это улыбки сущности живущей в его душе. Всадник слышал каждое слово, сказанное ранее и сейчас. И хоть он находился в темноте души Адама Фроста, он улыбнулся и проговорил:
— Наглый смертный.
Италия. Рим. Ватикан. Собор Святого Петра.
Тусклый свет камина освещал темноту просторной комнаты, разгоняя мрак. Сидя в удобном кожаном кресле, Михаил держал в руках бокал с вином и смотрел в огонь, уйдя в воспоминания.
Сильнейший Паладин, носящий имя — Михаил, вспоминал битву при Рестии, где потерял многих из своих братьев и сестёр. Перед его глазами то и дело вспыхивали образы светловолосой Уриэль, смеющегося Икара и воинственного Раскоса. Каждый из них пал в битве за мир, что ныне мёртв… Их сущности более не появятся в Чертоге и Михаил не сможет вновь с ними встретиться…
Паладины не могут умереть от старости или же от рук смертных созданий. Только оружие Всадников способно лишить их сущности дара Жизни. И друзья Михаила погибли именно от рук Алатора… Тёмно-зелёное пламя Чумы и Хаоса выжгло их из мироздания, оставив лишь пустоту.
Мощный порыв ветра открыл окна комнаты и влетел в помещение, раскидав лежащие на столе документы и колыхнув пламя камина.
Выйдя из своих воспоминаний, Михаил медленно повернул голову влево и увидел стоявшую рядом с ним светловолосую женщину, одетую в белое длинное платье с широким вырезом декольте. Она была той, кто изменила его жизнь, когда он был смертным… Она — та, кто дал ему шанс сражаться против тьмы и Смерти.
Поднявшись с кресла, он поставил бокал с вином на стол и, подойдя к своей госпоже, преклонил колено, спокойным голосом произнося:
— Я рад вновь созерцать ваш лик, госпожа.
Открыто улыбнувшись словам своего слуги, Жизнь сделала к нему шаг и коснулась его головы, проведя рукой по ярко рыжим волосам мужчины.
— Твоя задача отменяется. — мелодично проговорила она, а услышавший её Михаил поднял голову и непонимающе посмотрел на неё. — Мне более не нужна смерть Алатора.
— Госпожа… Я не понимаю… — хрипло произнёс Михаил. Он горел решимостью самолично убить Всадника, пока тот слаб… А теперь, госпожа желала забрать эту возможность?!
— Скажем так, — убрала она руку с его волос. — План поменялся…
— Могу я узнать причину? — смотрел он в её зелёные глаза.
Кивнув, Жизнь отошла от своего слуги на несколько шагов и ответила на его вопрос:
— Если коротко, то смерть Алатора сейчас лишь навредит. Владыка, — язвительно произнесла она имя своего вечного оппонента. — Нашёл ещё одну лазейку. И если у него всё получится, то мой проигрыш будет лишь вопросом времени.
Поднявшись на ноги, Михаил подошёл к столу, на котором ранее оставил бокал с вином и взял его в руку, сделав глоток. Весь его план трещал по швам, а сама суть сгорала от желания уничтожить Алатора. Он не хотел идти против воли своей госпожи, но просто так отринуть возможность лишить Всадника Чумы и Хаоса жизни, он не мог… Слишком много боли и потерь тот принёс ему.
— Я чувствую в тебе бушующую бурю, Михаил. — нахмурилась Жизнь, смотря на своего Паладина.
— Скажите, госпожа, — поставил он пустой бокал на стол. — Вы помните имена тех, кто погиб в Рестии?
Услышав вопрос и слова слуги, глаза Жизни вспыхнули белесым светом, а на плечи Михаила упало непомерное давление, заставившее его сделать судорожный вдох и упасть на колени. Мощь его госпожи заполонила комнату, остановив само время. Она была в гневе.
— Каждого из них! Они мои дети, как и ты! — прорычала Жизнь, сверля подавленного слугу яростным взглядом. — Так что не смей усомниться во мне, Михаил! Я дала тебе приказ и ты выполнишь его! Алатор будет жить, во всяком случае пока!
Проговорив свои слова, она раздражённо щёлкнула пальцами и исчезла в лазурной вспышке. Почувствовав, что давление более не сковывает его тело, Михаил прокашлялся и, облокотившись на стол, поднялся на ноги. До его слуха доносился звук, бегущей в покои стражи, взволнованной вспышкой неизвестной им силы.