В закрытом наглухо купе машины не было никого, кроме нас двоих; мы обменялись ничего не значащими репликами, а затем перешли на серьезные темы.
— Что у тебя там произошло в доме молитвы? — спросил меня собеседник.
Салон автомашины был большой и удобный… я подумал, а затем, приняв решение, ответил:
— Я не обязан никому давать отчета ни о чем.
— За это можно сесть в тюрьму, и сесть надолго, — попробовал хоть как-то повлиять на меня мой собеседник.
— Попробуй, рискни, — ответил я ему, — но мне кажется, что ты пришел сюда не за этим.
Как я уже говорил раньше, из его мыслей я уже знал, за чем он пришел ко мне, но ждал, пока он сам не скажет это.
— Не надо ссориться, я пришел не за этой мелочью, — примирительно сказал собеседник. — Просто мне непонятно — вот я и спросил.
— Хорошо, я объясню тебе: я просто доказал следователю и всем остальным людям, что могу убить человека , — подвел черту я. — Итак, я ответил на твой второстепенный вопрос, поэтому спрашивай о главном!
Мы недолго сидели в молчании:
— Я приехал к тебе за советом, — сказал он.
— А почему именно ко мне? — спросил я, хотя прекрасно знал ответ.
— Ты мудр и жесток!
— Жесток?! О, нет! — изумился я. — Вы все меня совсем не поняли: я не жесток, потому что жестокому человеку нравится боль и страдания других, а мне — нет. Когда мне надо сделать что-либо подобное, я никогда не испытываю радостного наслаждения, а лишь делаю то, что должен сделать; и ты, и любой другой человек на моем месте сделали бы то же самое!
Так в чем же заключается твое дело?
— Война скоро закончится нашей победой, но некоторые люди, которые по плану должны были погибнуть во время войны, сдались, да так, что мы не смогли им отказать. Они — и военнопленные, и жители сдавшихся планетарных систем — сдались, — и теперь живы! Их много, очень много: счет идет уже на секстиллионы. Нам не нужны пленные — нам нужны их планеты, но они продолжают сдаваться, и мы не знаем, что с ними теперь делать.
— Пусть живут — это естественно, — ответил я. — А когда война закончится, их мнение тоже придется учитывать, как бы это ни было вам противно.
— Хотелось бы их уничтожить, но не всех, конечно, а часть — то есть жителей тех планет, на которых мы в последствии сами бы хотели жить, — наконец-таки глава нашего государства подошел к главной цели нашего разговора.
— Как так?! — удивился я тому, что меня совершенно не удивляло, ибо я уже знал об этом из его мыслей.
— Уничтожить, — пояснил он, — но так, чтобы никто ничего не знал и не подозревал. Это легче всего сделать во время боевых действий, — наконец-таки прямо, без всяких виляний из стороны в сторону, сказал он.
Да, люди говорят о том, что они стали лучше, однако их дела опровергают их слова — а на что еще можно надеяться, если вид «человек разумный» в звездную эпоху остался точно таким же, каким и был в каменном веке! Биологическая основа вида осталась той же самой, а значит…
— Это же преступление против человечества! — воскликнул я.
— Да, я знаю все это. Но нам — я говорю от имени всех государств нашего блока — хотелось бы твоего совета — делать нам это или же нет? — спросил он; и я знал, что это и было целью всего нашего разговора.
Да, злодеи хитро придумали — переложить ответственность за свои кровавые дела на меня, а самим остаться с «чистой» совестью!
— Ответ «нет»! — резко подчеркнул я. — Но если предположить ответ «да», то каким образом вы собираетесь это делать? — спросил я.
— Всем этим людям мы скажем, что отправляем их на переселение — оно, естественно, будет происходить через тоннели. Обреченные по системе туннелей будут доставлены к основному туннелю, который выйдет прямо на звезду. В результате, люди сядут, как обычно, в вагончики и, пройдя через тоннели, сгорят в звезде — ни криков, ни слез, ни трупов. Со звездой же не случится ничего, ибо суммарная масса уничтожаемых людей хоть и будет достаточно велика, но все же она будет многократно меньше массы самой звезды.
Строителям, которые будут делать главный тоннель, и транспортникам, которые будут перевозить людей, необходимо объяснить, что в вагонах, предназначенных для перевозки населения и имеющих соответствующее клеймо — «Для людей», будут перевозиться человеческие трупы с планетарных систем, население которых полностью погибло во время войны, и на самом деле в некоторых вагончиках действительно будут погибшие люди, но в остальных… — там будут пока еще живые люди, сдавшиеся нам в плен, и ради уничтожения которых все это и будет затеяно.
Сбор разлагающейся биомассы с погибших планетарных систем будет осуществляться следующим образом: специальные роботы, управляемые квалифицированными операторами, будут собирать мертвых людей и тела крупных животных на этих планетах и перемещать их в вагоны. Трупы нужно уничтожать для того, чтобы погасить разыгравшиеся эпидемии; при этом должны быть использованы вагоны «Для людей», а не грузовые потому, что грузовые вагоны нужны нашей промышленности для обеспечения потребностей в военных перевозках.
Получается все очень логично — останки уничтожаются для улучшения экологии (в противном случае эти планеты еще многие десятилетия будут непригодны для жизни), а пленные перемещаются в специальные лагеря; а то, что из-за неразберихи с вагончиками и те, и другие будут сожжены — не наша вина. Никаких документов нигде не останется — мы будем отдавать только устные приказания, чего вполне достаточно для исполнения во время войны и для того, чтобы не оставлять никаких следов. Часть пленных, порядка 10-20%, конечно же, останется в живых и благополучно прибудет туда, куда и переселялись — они в действительности будут помещены в лагеря, где их будут кормить и лечить, а после войны выпустят, так что все получается достаточно чисто и логично, поэтому ни о каком преступлении речь в принципе не должна возникнуть — речь может идти только лишь о технических ошибках и накладках, вызванных войной — только и всего. Победителей судить будет некому — это не суд над проигравшей стороной, а для суда истории останется больше вопросов и троеточий, нежели ответов; но в чем заключается главная проблема, так это в моральной стороне вопроса — и мы бы хотели, чтобы ты помог нам разобраться с этим.