Так думал я, смотря и на равнину, и на Марс; находясь одновременно и на холме, и неподалеку от Марса; существуя одновременно и во времени каменного века и во времени начала космической эры. Я решил, что временно убью изобретателя огня, после чего оценю Марсианскую войну: изменилось ли ее положение во времени, поменялся ли характер боевых действий, на каком уровне находится наука, культура и технология — на более низком или же более высоком, чем они был до моего вмешательства, а когда я выясню для себя все эти вопросы, тогда я и оживлю его.
Я увидел своего подопытного человека еще до того, как он с товарищами вышел из леса, и вид его был обычным для той эпохи: грязный мужик в затасканной ободранной шкуре, с дубинкой и копьем в руках, весь в синяках и царапинах, и к тому же с нечесаными всклокоченными волосами. Люди меня не видели, потому что я был очень далеко от них, поэтому охотники спокойно шли себе дальше, в то время как я впервые в своей жизни начал эксперимент над человечеством.
Мне нужно было аккуратно лишить человека жизни, причем так, чтобы его товарищи ни о чем не догадались и, чтобы потом его можно было оживить, поэтому я стал действовать надежным отработанным методом, прервав несколько нервных волокон в определенных критических местах и разорвав, тем самым, единую нервную систему организма. Изобретатель огня упал в траву, как мешок, — он был мертв. Я начал анализировать Марсианскую войну и обнаружил, что с ней не случилось ровным счетом ничего: она все так же была в том же самом времени, что и раньше, а уровень науки, культуры и технологии человечества остался точно таким же, каким и был до моего вмешательства.
Это была явная неудача — оказывается, трудно быть богом. Спутники еще не успели наклониться над упавшим, стараясь помочь ему, как я уже соединил оборванные нервы, и бывший покойник начал вставать. Они решили, что он просто споткнулся, и начали смеяться над неловкостью товарища — так я понял их разговор, слова которого звучали у них в головах (оттуда я и считывал их себе в мозг, ведь сам я находился слишком далеко, чтобы просто подслушивать, а пользоваться специальной шпионской техникой мне не хотелось) — ну а понимать любой язык и говорить на нем — для меня это такая мелочь, что я даже внимания на ней заострять не буду, и к тому же эта способность для меня настолько естественна, как для человека естественно дышать или ходить.
Охотники пошли своей дорогой, а я подумал, что, наверное, этот изобретатель огня является не столь уж значительной фигурой, как казалось мне раньше, поэтому я попытался найти еще одного, теперь уже наверняка более важного изобретателя огня и, когда нашел его, то протянулся к нему через пространство и время и тем же способом, который я использовал и раньше, оборвав его жизнь. И вновь ничего — никаких изменений в Марсианской войне я не обнаружил. Этого человека я, конечно, тут же оживил, но в чем причина моей второй неудачи?
Наверное, предположил я, изобретение огня — способов его поддержания и зажигания — происходило сразу в нескольких местах независимо друг от друга в течение довольно длительного промежутка времени. Если это так, то таких изобретателей должно быть как минимум несколько человек. Я начал искать их, искал долго и упорно, пока не устал, но все же нашел еще несколько десятков таких изобретателей — теперь мне стало понятно, почему первый из них не является главнейшим и почему главных среди них нет — все они равноправны.
Вариант с огнем мне не понравился: понятие «изобретатель огня» является слишком нечетким и расплывчатым и оттого под это понятие попадает слишком много людей, а значит, влияя на одного из них, я оставляю в неприкосновенности остальных, которые совместными усилиями на протяжении тысячелетий добьются того, что люди все равно в определенное момент своей истории овладеют огнем, и случайная гибель кого-либо одного из целой плеяды изобретателей огня не повлияет на историю человечества в целом. Оказывается, история разумной цивилизации достаточно жесткая относительно случайных событий, и то, что должно произойти в определенное время согласно закономерностям развития, то и произойдет, несмотря на наличие множества мелких и крупных случайных событий. Я пришел к таким выводам, рассматривая изобретение огня; после чего решил рассмотреть другое, более легкое для анализа событие, правда, имеющее не настолько большое значение для людей, как овладение огнем, — я говорю об использования лука. По моему мнению, понятие «изобретение лука» гораздо уже понятия " изобретение огня ", поэтому работать с ним будет гораздо легче.
Чтобы не быть привязанным к какой-то одной определенной местности, я убрал свое человеческое тело с холма в каменном веке и стал осматривать Землю всю целиком, обращая внимание исключительно на людей, использовавших лук. Мое внимание перемещалось против течения времени, туда, в далекое прошлое человечества. Сначала, по мере продвижения в прошлое, я видел, что поверхность планеты была заселена племенами, которые все умели использовать и лук, и стрелы. Я углублялся все дальше и дальше, и когда оказался за несколько тысячелетий до начала нашей эры, то обнаружил, что на планете стали появляться места, в которых жили люди, не использовавшие лук. Я двигался еще дальше, до тех пор, пока половина населения планеты не перестала использовать лук, хотя живущая в то же время другая половина человечества лук и стрелы уже использовала. Если начертить карту Земли того времени, на которой отметить население, которое использовало и которое не использовало лук, то окажется, что люди проживали как бы пятнами: на территории одного пятна племена уже использовали лук, а на территории соседнего — нет. Эти пятна были неправильной формы — округлые, вытянутые, с изрезанными краями, причем было заметно, что на форму пятен оказывал влияние рельеф местности.
Я стал исследовать каждое пятно в отдельности — на исследование сразу всех пятен мне просто не хватало своих собственных ресурсов. Я прошел одно такое пятно до конца, или вернее, до начала, и у меня получился конус. Основанием конуса является территория, на которой жили люди, использовавшие лук; граница основания — граница между людьми, использовавшими и не использовавшими лук; вершина конуса — изобретатель лука, а высота конуса — это время, прошедшее от изобретения лука до распространения изобретения в пределах основания. С течением времени основания конусов увеличивались по площади, постепенно сливаясь друг с другом. Итак, изобретение лука проходило не одновременно, но по всей территории планеты, а распространение знаний шло в направлениях благоприятных миграциям, то есть рельеф оказывал значительное влияние на распространение знаний, но на создание лука, к моему удивлению, климат никакого влияния не оказывал.