Я пошел прямо, куда глаза глядят. Идти было легко, хотя ориентироваться на местности было невозможно. Сколько и куда я прошел, я не знал. Вскоре передо мной забрезжил свет, и я пошел на него.
Там горел костер, а возле него сидели люди. Судя по их лицам, они были родственниками: седой старик с белой бородой, его сын и внук, совсем еще мальчишка. Они ели хлеб, пили воду и разговаривали. Они были люди – я ясно видел это по их пятипалым рукам и неловкими замедленными движениям. Меня они не видели – я стоял в тени деревьев на краю поляны, в центре которой горел их костер.
Я смотрел на них и чувствовал страх и ненависть. Страх перед тем, что должно было произойти, а ненависть… То была органическая ненависть, ненависть одного разума направленная на другой. Я не мог примириться с существованием людей, а они – с моим. Ни я, ни они не были виноваты в этом; мы – дети своих миров, Земли и Халы, а наши миры ужиться вместе не должны и не могут.
Я знал, что должен убить их всех. Не было ни слова "хочу", ни слова "могу" – было только одно слово – "должен". Я знал, что все уже решено заранее, в том числе и исход нашей схватки, и решено не нами. За мной стоял мир Халы, за ними – мир Земли. ДОЛГ звал меня на бой, долг был выше моей жизни и моей смерти, был выше всех моих желаний.
Волны жестокости омывали мое сердце, разгоняя страх и последние колебания. Я был жесток, прежде всего, к самому себе, к своей жизни, которую бросал в горнило войны, а уж потом – к противнику. Я вышел на свет. Ко мне на встречу поднялся сын деда, и у него на поясе висел меч.
– Мне нужен весь ваш хлеб и вся ваша вода, – сказал я
Я подвел итог всему тому, что было раньше. Я прекрасно понимал цену своих требований – это была цена их жизней и их будущего вместе с прошлым; согласись они со мной – их ждала голодная смерть, в случае же открытой схватки они имели шанс победить. Я был в точно таком же положении – в случае моего поражения они не стали бы щадить ни меня, ни того, что стояло за мной. Мы достали мечи, и красный свет костра бросал кровавые отблески на их лезвия. Я молился в никуда, прекрасно зная, что все это бесполезно.
Настоящее – это итог прошлого и начало будущего; так и стояли мы в настоящем, и ждали чего-то.
Со звоном мы скрестили мечи. Я держал меч не в первый раз в своей жизни, но был уверен в том, что исход нашей битвы уже предрешен заранее, и он совершенно не зависит от умения владеть мечом, а зависит от чего-то другого, более важного, глобального и таинственного.
Бой был краток – я упал с раной в живот, зная, что проиграл и что жить мне осталось совсем недолго. Я сделал все, что мог. Мой противник приготовился добить меня, но боль в животе стала такой нестерпимой, что я проснулся.
Слишком много воды было выпито мной вечером – надо идти в туалет. Я сходил туда, но не лег спать, а подошел к окну. Светили звезды. Я знал, что нашел разгадку. Мой сон – это ответ на все вопросы.
Костер – это звезда, лес – это космос, а наша битва на мечах – это война разумных цивилизаций, война без проигравших, ибо проигрыш означает смерть. Да, самое страшное, что может случиться в жизни цивилизации – это битва с другой цивилизацией. Халане и земляне бились – они выполняли программу, заложенную в них своими мирами, – и они выполнили ее!
Я понял главное для себя: Хозяин Миров должен иметь такую психологическую устойчивость, чтобы просто наблюдать за естественной борьбой разумных цивилизаций и не вмешиваться. Но Владыка Вселенных может не вмешиваться в такую войну только в том случае, если его собственные привязанности и интересы будут очень далеки от всего этого – люди же не вмешиваются, например, в борьбу между бродячими муравьями и оседлыми, потому что результат ее им безразличен. Кто из муравьев победит? Да какая им, людям, от этого разница? Совсем никакой! Так и здесь – спираль развития разума приводит к Хозяину Миров, к настоящему Господину Вселенных, для которого разумные цивилизации с их проблемами то же, что для людей – муравьи. Природа мудра, и нельзя забывать об этом.