Мы смотрели на это лицо, такое серьезное и постаревшее, говорившее нам важные слова, – он волновался, и это было заметно; мы смотрели на него и слушали, а он все говорил о чести, о долге, об истории нашего народа и о его перспективах на будущее. Мы уже примерно догадывались, кто будет объявлен нашим врагом, но все же волновались и ждали от него, от первого должностного лица нашего государства, этих слов; мы замерли и ждали и когда, наконец, он назвал то государство, которое мы отныне должны считать враждебным, нам стало как-то легче – это государство не являлось сильным противником, и оттого надежда на скорую победу согревала наши сердца. Мои соратники – теперь их можно называть этим словом – надеялись на скоротечную победоносную войну, на выгоды, которые она принесет лично им: на награды, на следующие более высокие звания, на повышенную пенсию, на доплаты, на дотации и на разного рода льготы, но это все будет в будущем, а пока, сейчас, надо одолеть врага – и все будет хорошо! Но мои соратники еще не знали, а я знал, что это только начало, и что война будет объявляться еще многим государствам, и что победа будет тяжела, и что многие из сегодняшних слушателей до нее не доживут… – сейчас окончательная победа еще слишком далека, и радоваться слабости противника еще совершенно нет никаких оснований, кроме общественного мнения, которое вполне может ошибаться (а может и не ошибаться), но война – это война: какая тебе разница, что неприятель слаб, если сам ты погибнешь; и, наоборот, пусть противник силен и грозен, но если ты останешься в живых и вернешься домой не инвалидом, то для тебя это будет самым главным!
Чем дольше общество живет без войны, тем люди, его составляющие, становятся более беспощадными друг к другу сначала в психологическом, а потом и в физическом плане, поэтому я отнюдь не удивился, когда после речи главы нашего государства радостное возбуждение охватило войска. Боялись все, но все же хотело также воевать великое множество людей – они устали от мира и они хотели не войны, а драки и победы, забывая о том, что без войны, а соответственно, без крови и смерти, победы не бывает…
Я не хотел войны, я не хотел убивать людей, но я был лишь винтиком в этой военной машине – адмирал нашего флота отдал приказ – его необходимо было выполнить – и корабли двинулись на врага. Война объявлена, противник известен, оружие в полной боеготовности, продовольствия достаточно, патриотизм в нас еще силен и не подвергался безжалостным испытанием – систематическими поражениями – войска послушны воле командования – что еще надо для успешного начала войны?
Дивизии расходились в разные стороны, чтобы затем, след в след, корабль за кораблем, несколькими колоннами прибыть на место. Нас вели опытные штурманы – они хорошо знали свое дело – и мы успешно прибыли в расчетную точку – прямо перед нами несколькими облаками находились звездолеты противника, а неподалеку, возле солнца, раскинулась вражеская планетарная система.
У меня от ужаса стыло сердце: вот оно – непоправимое и чудовищное, прямо передо мной!
Вечная черная ночь вокруг, а в душе… А в душе у меня что-то защемило, переворачиваясь, причем щемило как-то тоскливо и с отчаянной болью, – мне было плохо. Страх перед неизвестностью будущего подавлял мою волю, заставляя забыть о долге, а холодный мир Земли навязывал мне путь, которым я идти не желал, подталкивая меня в спину приказом адмирала и маячившим позади него трибуналом в случае невыполнения приказа, – и я не мог его ослушаться – война уже вступила в свои права.
Смерти я не боялся – я примерно понял, что это такое после своей гибели в мире Халы – меня страшила собственно война, ее внутренняя логика, жестокость и непредсказуемость.
Умереть – легко, а правильно жить и во время войны, и в мирное время – трудно.
Умереть легко – достойно прожить жизнь с пользой – трудно.
Скоро, очень скоро все мы, солдаты, придем к такому состоянию, в котором ни личная смерть, ни гибель своего товарища или же противника не будут иметь решающего значения – грань между жизнью и смертью сотрется, и будет трудно понять – кто жив, а кто – уже нет; в такое время легко пожертвовать собой ради своего соратника – так было всегда, во всех войнах людей друг с другом, – и так будет всегда!