С плащом все было просто: стоит Героиня, разговаривает - и вдруг начинает вроде как гневаться. И плащ ее тут же начинает жутко развеваться. Фокус в том, что развевается только плащ, а вот волосы Героини при этом даже шевельнуться не должны. Вроде и несложно: крепи баллон на… попу этой Героини, в нужный момент клапан открывай…
Но чтобы плащ развевался "правильно", под него, кроме собственно баллона, нужно вешать хитрую арматуру с двумя десятками разных сопел - чтобы струя воздуха горб не поднимала. А еще - на плечи Героине крепить довольно сложную подвеску, не дающую "лишнему" воздуху просочиться сквозь воротник. А и подвеска, и арматура - они должны быть очень точно подогнаны под фигуру Героини, иначе дуть будет не туда и не так. Анина же "фигура" сильно отличалась от предыдущей, Лесинской, и мне предстояло сейчас все подгонять по месту. Тоже, в принципе, не ахти какие сложности - только вот баллонов у меня было взято лишь два, а компрессор я дома забыла. Баллона же хватало только на пару развеваний…
Выручил меня Триандр: у него в машине оказался компрессор для шин, а вместо нажо… поясного баллона он предложил - на время наладки - запаску от машины использовать. Конечно, пять атмосфер - это не сто, но получилось, тем более у Триандра и переходник нашелся. Так что Петенька на меня наорал всего три раза, что даже до нормы не дотягивало.
Впрочем, мне другие недостающее компенсировали от души: когда начали снимать сцены под предсказанным синоптиками "проливным дождем", у Ларисы намокшая юбка удачно приклеилась к ногам и она бухнулась в грязную (и очень холодную - последние дни августа!) лужу - в чем безусловно была виновата именно я. Затем у парня из "поденщиков" - которому я штаны метала на живую нитку - эта "живая нитка" лопнула посреди сцены. Ну и под конец намокший камзол Триандра зацепился за седло - и он упал не в намеченном месте, а прямо напротив Петюни. В лужу - и можно было подумать, что эту лужу я и налила специально. Нет, Петя наорал нее на меня, но сдача прилетела именно мне…
Хорошо, что предсказанная тучка оказалась гораздо темнее, чем ожидал Петя - и съемки довольно быстро закончились. Когда мы уже расселись по машинам, к нам подошел мокрый и грязный шеф:
- Хлоя, мы же мимо твоего дома едем? У тебя вроде были мужские костюмы… не древние?
- Твоего размера точно нет… впрочем, если тебя на полчаса устроит халат, то в сушилке твою одежку высушим. Поехали!
Когда мы зашли в квартиру, Петя, показывая пальцем на стену, радостно заулыбался:
- Значит это ты забрала фотографию? А я подумал, что потерял… и побоялся тебе сказать, а потом просто забыл.
- Какую? Эту?
- Да. Только зачем ты обратную сторону тоже на стенку вывесила? - удивленно поинтересовался он.
- А у тебя откуда эта фотография была?
- Да… когда мы уезжали уже в Калининград, какая-то женщина пришла на студию, сказала, что твоя подруга. Учились как будто вместе - вот она фото и принесла, и попросила тебе ее передать. Неплохая фотография, кстати, ты на ней даже симпатичной выглядишь… думаю, что это старый фотограф был. Школа годов семидесятых…
- Какая женщина?!
- Ну какая… молодая, с сиськами… обычная женщина. Ее можно было бы даже красиво снять. Я бы может и снял, только спешил очень.
Петюня был известный "любитель прекрасного", вот только несколько "избирательный". То есть подруги у него водились почти постоянно, причем габаритно-весовые и физиономиальные параметры никакого значения для него не имели. Но ни одна из "самок фон Кёстлина", как называл их сам Петенька, не имела ни малейшего отношения к кинопроизводству. Актрис он как женщин не рассматривал в принципе, для него все они были всего лишь "моделями". Когда я впервые пришла на работу, Петенька начал и под меня клинья подбивать - но, узнав через пару дней, что я буду - хоть и в маске - сниматься, тут же это дело прекратил. Хотя до "актрисы" я в его глазах все же не скатилась: для него я была "техническим ассистентом" и мы иногда даже разговаривали на отвлеченные темы. Например, о том, можно ли без фатального ущерба для здоровья уронить какого-нибудь персонажа с крепостной стены…
Действительно отвлеченные: у нашего "замка" стен не было. А еще с ним было можно буквально до бесконечности говорить о фотографии - как об искусстве. Но вот о прочем…
- А она хоть имя-то свое назвала?
- Кто?
- Женщина, которая фотографию принесла.
- Наверное да. Только я не помню… Хотя наверное помню. Не имя… другое: она светленькая была, не крашеная, а имя у нее почему-то какое-то восточное было. Арабское?