– Всё не так просто. Она мне не доверяет. Так получилось, что призыв сработал неправильно, и она две недели была в моём теле. За это время девчонка узнала то, что ей не следовало знать. Кроме того, на нее претендует Сейл. Он считает, что Маша его лаина, да и неожиданным препятствием стал Ланэль, – ответил ректор отцу.
– Ланэль? А этот лис как здесь замешан? – удивился Доран.
– Мы нечаянно столкнулись с ним на празднике Долгой ночи, и он украл у меня Марию на прогулку. Не знаю, что эльф ей наговорил, только девушка объявила его своим опекуном, и теперь он всячески препятствует нашему общению, а я закрыл ему доступ в академию, – сказал ректор.
– Плохо, очень плохо. Только ты, наверное, забыл, что являешься инкубом. Или мне напомнить тебе, как пользоваться своей особенностью? Ты разочаровываешь меня, сын, – строго отчитывал Витора отец.
– Мы поспорили с Сейлом на девушку, принц настоял, чтобы я принял настойку эфары, поэтому феромонами пока воспользоваться не могу, – виновато склонив голову, отчитывался ректор.
– Я думал, что у меня хотя бы один сын достоин сменить меня на посту главы клана, но, видимо, с выводами я поторопился. Завтра я принесу тебе нейтрализующее зелье и надеюсь, что тебе хватит ума довести дело до конца, иначе я сделаю это за тебя, – жёстко отчитал демона Доран. – Сейл тебе не соперник, а с эльфом держи ухо востро, у тебя нет права на ошибку.
****
Когда за мной пришли, я надела свой новый комплект с резными серыми камушками, а бриллиантовый набор мадам Софи уложила в изящную коробку, обтянутую красной замшей, не забыв продемонстрировать украшения инкубам.
– Я не сомневался, милая Мария, что у вас тонкое чувство стиля и безупречный вкус, – пропел папа-демон, снова целуя мою руку.
– Никогда не думал, что у меня девушку будет уводить собственный отец, – перехватив за талию, шутливо отодвигал меня от Серано-старшего Витор.
– Хорошо, не буду портить вам романтический вечер. Оставляю вас, прекрасная Мария, в надёжных руках моего сына, – к нашему с ректором облегчению, откланялся Доран.
Мы с демоном снова отправились на площадь, где уже собралась толпа. В центре площади установили помост с возвышениями, накрытыми белой тканью. Некроманты демонстрировали зрителям различную нежить, послушно выполняющую команды магов. Сначала кружили белесые привидения. Следующим номером продемонстрировали банши, которая издавала леденящие душу звуки. После маги из управления в своих неизменных тогах с капюшонами призвали личей.
Витор мне рассказывал о возможностях каждого вида нежити, но я не вникала в его пояснения, с ужасом и отвращением наблюдая за теми, что когда-то были людьми и другими существами. Наконец, на жёлтый диск луны начала надвигаться тень: очень медленно чёрное пятно наползало на ночное светило, забирая его свет, а маги сдёрнули покрывала со столов с трупами. В большинстве случаев, как и с пособиями в академическом морге, это были тела ругару.
Острое чувство жалости и вины затопило мои мысли: за что это несчастным оборотням, у которых и так отняли всё? Ректор, не замечая моего состояния, продолжал что-то рассказывать, а я уже едва сдерживала злые слёзы ярости. Тела на столах стали дёргаться в такт произносимым некромантами заклинаниям. Я больше не могла терпеть и отпустила свою боль навстречу тёмной материи смерти, уговаривая её отступить, дать покой и мир этим воинам, которые погибли, пытаясь обрести свою любовь. Чёрное марево вздрогнуло и послушно ушло, а тела на столах рассыпались прахом. Меня одолела слабость, и мир вокруг померк в забвении обморока.
Очнулась я в хорошо знакомой спальне ректорских покоев. Рядом в кресле спал инкуб, а в изножье сидел Сейл.
– Слава богам, ты очнулась. Ты нас с ума сведёшь своими порывами, – тихо сказал принц, стараясь не разбудить инкуба, но Витор уже проснулся. Он вскочил с кресла и крепко обнял меня.
– Маша, как ты меня напугала! Когда же ты перестанешь чудить? Чем тебе зомби не угодили? – спросил уставший и расстроенный Витор.
Я помнила, что нельзя показывать свою осведомлённость и открыто высказывать симпатию к ругару, поэтому решила сказать полуправду:
– У нас большой грех издеваться над телами умерших. Это считается богохульством и надругательством; мне было очень неприятно видеть, что некроманты делают с душами, покинувшими этот мир, поэтому я попросила смерть дать им забвение и покой.