- Я всегда могу определить, из наших человек или нет, - признался Санька, когда мы откровенничали на кухне
- Поверь, это не так сложно вычислить, как кажется на первый взгляд. Иногда достаточно одного лишь ответного взгляда.
Не знаю, что он там имел в виду про взгляды, но внезапно Санька переместился ко мне и поймал меня глазами. В прямом смысле слова двигаясь в своём завораживающем танце, он гипнотизировал меня, словно опасная змея, подчинив мою волю власти своего магнетизма, не позволяя мне отвернуться, не отпуская ни на миг, потому что в эту секунду он танцевал для меня. Касался невидимыми пальцами, скользил вдоль тела, не оставляя ни единой частицы, до которой не сумела бы добраться эта его сексуальная змеиная атака движений.
Ни единого прикосновения, ни единого сантиметра, превышающего допустимую приличиями дистанцию.
Санька трахал меня этим танцем, раздевал глазами, дразнил, как малолетнего щенка, доводя до острой грани почти оргазменного возбуждения. До тех пор, пока в моих штанах не стало столь тесно, что мне хотелось завыть и, плюнув на всё, преодолеть это невозможное расстояние, на котором мучительно держал меня Санька. Схватить его за руку, собрать в хвост длинные влажные от пота волосы и, намотав на кулак, впиться губами в этот вызывающий дерзкий рот, который звал меня. Лёгкими слагаемыми губ он прошептал моё имя и одно лишь предложение:
- ХОЧУ ТЕБЯ!
И внезапно до меня с какой-то чёткой феноменальной ясностью дошло, ЧТО всё это значит.
И мне стало плевать на то, нормальный я или нет. Это стало абсолютно неважным и незначимым, без остатка исчезнув и растворившись в ритме зовущего страстного танца.
А Санька просто подошёл ко мне и взял за плечо:
- Пошли, - позвал он, на мгновение опалив меня дыханием своих губ, и я подчинился, не в силах отказаться от этого плена.
Наши девчонки так и не поняли, куда мы делись, растворившись в толпе танцующих, выбираясь из прокуренного шумного зала.
Голова была словно в бреду. Наверное, это и был бред. Мы вышли на улицу, Санька накинул на меня куртку, вызвал такси. Когда он успел ознакомиться с нашими номерами? Или побоялся, что я снова напьюсь?
Я и был пьяным. Абсолютно трезвым и в то же время восхитительно пьяным, от какой-то мистической невозможности всего происходящего, от осознания того, что этот красивый бог может желать меня.
"Я же натурал", - в последний раз подумал я, а потом мне стало ПОФИГ, потому что Санька сел со мной рядом и, пользуясь темнотой, положил руку мне на талию, слегка притянув к себе, касаясь бедром. По телу словно прошёлся тёплый и в то же время сладостно острый прилив, состоящий из сотен восхитительных мурашек.
Мы не разговаривали, нам не нужны были слова. Мы сидели молча, играя в этот непонятный окружающим восхитительный язык взглядов и лёгких, словно случайных, прикосновений, прекрасно понимая, что происходит и в то же время оставляя друг другу какую то последнюю возможность ВЫЙТИ из этой игры.
Я расплатился за такси. Кажется, у меня дрожали руки. Санька наблюдал за мной в лёгкой, какой-то грустной задумчивости.
А затем, когда мы оказались в парадной, он просто подошёл и притиснул меня к стене, вжимая в своё тело и давая понять, что ЭТО уже не игра. Грань пройдена, и осталось сделать лишь последний шаг.
Я сам потянулся к его губам, зарываясь руками в густые, пахнущие табаком волосы, шаря по гибкому жилистому телу, пытаясь стянуть с него одежду прямо на лестничной площадке. Санька принял правила игры, но в то же время позволил себе слегка вести и добавлять новые элементы. Целуясь со мной, он переместил нас в лифт, не отрываясь от меня, нажал на этаж.
Лёгкая заминка возникла на входе, когда нужно было оторваться друг от друга и отрыть эту чёртову дверь. Честно говоря, я боялся, что как только мы отвлечемся, то уже не сможем повторить. Какая-то идиотская мысль, вызванная внутренним страхом перед тем, ЧТО я творю.
Но Санька решил даже её. Впихнул мне ключи и, безжалостно развернув лицом к замочной скважине, обнял, приникая со спины и запуская ладони под рубашку, вытаскивая её из брюк. Целуя в шею, в ухо, в затылок, не забывая исследовать всё то, что ему досталось, целомудренно знакомясь с моим торсом без попыток куда-нибудь залезть. Но мне хватило и этого. Чёрт, я еле сумел открыть эту сволочную дверь! Когда мы ввалились в прихожую, у меня был такой стояк, что хотелось лезть на стену и трахать всё, что движется. Да и вообще, делать всё, что угодно, лишь бы это не прекращалось; для того, чтобы не надо было думать, ну хотя бы пока!