— Кто был этот парень? — спрашивает Беннет.
Ее глаза встречаются с моими, и она нервно сглатывает.
— Это был Джерольд.
ОСТИН
Шейн вскакивает на ноги.
— Ты уверена?
Я киваю.
— Абсолютно. Он сказал моему отцу, что у него украли ноутбук. И он разозлился. Сказал, что просто так ноутбук не украдешь.
— Он тебя видел? — требует Коул.
Я качаю головой.
— Ты уверена, Остин? — огрызается он.
— Да. Я сбежала обратно по лестнице и пришла прямо сюда.
— Черт! — рычит он, в расстройстве проводя рукой по волосам.
— Ты проверил жесткий диск? — спрашивает Дик у Беннета.
— Да. Но я не увидел ничего необычного.
— Тогда ты явно что-то упустил, — огрызается Коул.
— Я посмотрю еще раз, но даже сейчас я все еще не знаю, что именно я ищу.
— Какого хрена Джерольд вообще разговаривает с Брюсом? Пусть, не говоря уже об электронной почте? — задается вслух вопросом Дик. Ни у кого нет для него ответа.
Коул смотрит на меня.
— Ты останешься здесь.
— Я не могу…
— Это не обсуждается, Остин! — кричит он.
— Коул…
— Нет! — прерывает он меня.
Я смотрю на него.
— Ты даже не знаешь, что я хотела сказать.
— Я знаю, что ты собиралась спорить, и этого достаточно.
Я кладу руки на бедра.
Он переключает свое внимание на Беннетта.
— Я хочу, чтобы завтра этот ноутбук был здесь. И я хочу разобраться в нем вместе с тобой.
Беннетт кивает.
— Конечно.
— Все свободны, — приказывает он.
Я разворачиваюсь и иду вверх по лестнице, стараясь топать особенно сильно, чтобы дать ему понять. Он знает, что я злюсь на него. Поднявшись на чердак, я задираю рубашку и спускаю шорты с ног. Я откидываю одеяло и забираюсь в кровать. Я слышу, как открывается и закрывается дверь, как все уходят. Затем свет гаснет один за другим.
Я закрываю глаза и слышу, как он поднимается по лестнице, громче, чем я.
Он раздевается и заползает ко мне. Я едва могу разглядеть его очертания сквозь свет, проникающий в маленькое окно. Он лежит на спине, подложив правую руку под голову, и смотрит в потолок.
Я переворачиваюсь, подставляя ему свою спину.
— Остин…
— Я действительно устала от того, что ты командуешь мной, Коул, — прорычала я.
Он тяжело вздыхает. Мгновением позже его рука хватает меня за плечо.
— Ты не понимаешь, на что он способен. Джерольд очень опасный человек, и я не хочу, чтобы он приближался к тебе.
Он целует мое голое плечо.
_________________________________
Я выхожу со второго урока и бросаюсь к Дику.
— Где Коул? — спрашиваю я.
Он просто смотрит на меня. Два дня назад я осталась на ночь с Коулом в клубе, но вчера я осталась у Бекки. Насколько нам известно, мой отец все еще в городе, и Джерольд может заехать в любое время. Вчера вечером после тренировки Коул прислал мне сообщение, что проведет вечер с ребятами, просматривая электронную почту. Сегодня он не пришел. И это не похоже на него — пропускать занятия.
— Дик… — предупреждающе рычит Бекки.
Его челюсть напрягается.
— В клубе.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он хватает меня за руку, останавливая.
— Не уходи.
Я вырываю руку и выбегаю на улицу. Я прищуриваюсь, сегодня выглянуло солнце, и бегу к своей машине.
Я звоню ему со вчерашнего вечера, и, хотя он не спешит перезванивать, он обычно хотя бы читает мои сообщения. Я отправила ему десять. Ни одно не было прочитано. Что-то не так. И то, что Дик не хочет, чтобы я ехала, подтверждает это.
Я вхожу в помещение клуба и останавливаюсь. Боксерский мешок, который висит на стропиле, лежит на земле, разорванный. Стол опрокинут. Бумаги разбросаны по полу. Диван прислонен к дальней стене. Несколько стульев опрокинуты на бок.
Я поднимаюсь по лестнице по двое и останавливаюсь наверху. На полу и кровати валяются бутылки из-под спиртного и банки из-под пива. Он лежит на ней, одетый в ту же одежду, что и вчера. Потерявший сознание лежит на животе, его руки подняты над головой. Подушки покрывают пол вместе с простыней и одеялом.
— Коул? — спрашиваю я, кладя руку на его руку. Он не шевелится.
— Коул? — говорю я чуть громче.
Он рычит.
— Коул! — огрызаюсь я, толкая его руку.
Он переворачивается на спину и открывает глаза. Они налиты кровью и смотрят на меня. Я напрягаюсь. Я никогда не видела, чтобы они выглядели такими холодными. Такими пустыми.
— Ты в порядке? — мягко спрашиваю я.