— Не думаю, что это хорошая идея, — убеждает Дик.
Она закрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Я устала… похмелье…, и я немного стервозная.
Они открываются и сужаются перед его глазами.
— Я хочу уйти…
— Пойдем со мной, — предлагаю я.
Она смотрит на меня.
— Нет.
Она все еще сердится на меня.
Я закрываю ее лицо, и ее глаза ищут мои, но я все еще вижу в них нерешительность. Я не уверен, что я могу сделать или сказать, чтобы вернуть ее. И вообще, достаточно ли хороши слова. Но я должен попытаться. Особенно сейчас. Я не хочу причинять ей боль. Я должен защитить ее. Я, все, что у нее есть.
— Пожалуйста? — спрашиваю я.
Она отворачивается от меня, проводя рукой по волосам.
— Просто место для сна. Потом я отвезу тебя домой. Ложь.
Она наконец-то кивает.
— Хорошо.
ОСТИН
— Остин?
Я слышу свое имя сквозь стук в голове.
— Остин? О Боже, Остин. Проснись.
Руки хватают меня за плечи, и я чувствую, что нахожусь в землетрясении.
— Остин? Пожалуйста…
— Я проснулась, — грубо говорю я, желая, чтобы шум прекратился. Он слишком громкий.
— Тебе нужно в больницу.
Я открываю тяжелые глаза и вижу Бекки, стоящую на коленях возле меня на полу в ванной.
— Что…?
Воспоминания возвращаются ко мне, когда я стоял перед раковиной и мое лицо врезалось в зеркало.
Я поднимаю руку к голове и с шипением вдыхаю.
— Будь осторожна, — говорит она, беря меня за руку, чтобы помочь мне сесть. — У тебя на лице стекло. — сидя, я склоняю голову. — Что, черт возьми, случилось? — требует она.
— Я в порядке, — говорю я, когда моя голова раскалывается.
— Нет, не в порядке. Боже, Остин, нам нужно отвезти тебя в больницу.
Я качаю головой.
— Нет.
— Да, — огрызается она. — Я только что нашла тебя в отключке на полу в ванной. И тебе нужно наложить швы. Возможно, у тебя сотрясение мозга.
— Шелби, — говорю я.
Она единственная, кого я хочу сейчас видеть. Я поеду в больницу, и там узнают, что я пила и не достигнув совершеннолетия. Они подключат полицию, а я откажусь им что-либо рассказывать. Вот чего хочет этот ублюдок. Он думает, что может играть со мной. Я отказываюсь позволить ему выиграть.
— Дай мне мой телефон.
— Где он? — спрашивает она, вставая.
— На столешнице, — я снова поднимаю руку к голове, и она возвращается окровавленной. Я потираю ее между пальцами.
Она оглядывается вокруг, потом качает головой.
— Нет, это не так.
Я делаю длинный вдох, закрываю глаза и стараюсь, чтобы меня не стошнило. Моя голова стучит как барабан, и у меня кружится голова.
— Еще слишком рано просто заявиться к ней домой. Я дам ей пару часов.
Я просыпаюсь от голосов, доносящихся снизу, из здания клуба. Когда я сажусь, голова все еще раскалывается, а глаз опух.
Мне следовало держать рот на замке. Я думала, что, если скажу им, что у меня есть доказательства на них, они отстанут, но я должна была знать, что с Килланом это не сработает. Ублюдок.
Я встаю с кровати Коула и встаю. Волна головокружения накатывает на меня, но мне удается переждать ее.
— Почему мы здесь, чувак? — спрашивает Беннет.
— Я скажу тебе, зачем, когда все придут, — говорит ему Коул.
Я беру его черную толстовку на молнии с конца кровати и надеваю ее, потому что мне холодно. Затем я спускаюсь по лестнице, мне нужно выпить.
Я замечаю, что Коул сидит в одном из шезлонгов и разговаривает с Диком, который сидит в том, что рядом с ним.
Шейн сидит на диване, а Беннетт стоит у стола. Коул поднимает глаза, когда я спускаюсь по последней ступеньке, и он встает, когда его глаза встречаются с моими.
— Привет, милая, — мягко говорит он.
Я нервно сглатываю, когда он подходит ко мне.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, убирая волосы за ухо.
— Прекрасно, — лгу я, делая шаг назад от него. Я все еще злюсь на него. Я все еще в замешательстве, что мне теперь делать. Есть так много вопросов, которые я хочу задать ему, но я знаю, что никогда не получу на них ответы.
Он вздыхает.
— Ты лжешь.
— Я хочу пить, — признаюсь я.
Он кивает и отстраняется от меня, чтобы подойти к маленькому бару.