— Остин? — Я задыхаюсь от ее имени, смахивая волосы с ее лица. Запах крови настолько силен, что вызывает, прилив желчи, но я сглатываю его.
— Какого черта? — Дик задыхается, входя в кухню.
— Возьми его! — кричу я.
— Ей нужна помощь, — говорит он, глядя суженными глазами на ее тело.
Крови так много, что я не знаю, откуда она берется.
— Возьми его! — рявкаю я. — Помощь уже в пути. — Я возвращаю свое внимание к ней и слышу, как Киллан ворчит, пока Дик тащит его к машине. Отвожу его туда, где копы никогда его не найдут. Он еще не умер, но как только я покончу с ним, он пожалеет об этом.
Глаза Остин закрыты, а тело лежит без движения.
— Пожалуйста, детка, — умоляю я. — Я не могу тебя потерять. — Мое горло сжимается. Я щупаю ее шею в поисках пульса, но ничего не нащупываю.
Мое сердце останавливается, и я оттаскиваю ее от стены в центр кухонного пола. Я начинаю делать искусственное дыхание.
Мы с ребятами отменили последний вызов. Брюсу не нужно было умирать. У нас было достаточно улик на ноутбуке, который Остин заставила Шейна украсть, чтобы доказать, что Брюс убил трех человек. Я так и не узнал, почему он пытался убить меня. Дик думает, что он хотел моей смерти, чтобы Селеста могла забрать Лилли. Я всегда знал, что она хотела, чтобы Лилли была ее, но это не имело смысла для меня. Брюс никогда не хотел детей. Зачем ему тогда нужна Лилли? Я напомнил Дику, что некоторые люди просто злые. Они делают что-то просто потому, что могут. Я должен знать. Посмотреть, только на то, через что я заставил пройти Остин.
Брюса арестовали через три дня после того, как я нашел Остин мертвой на полу его кухни, и его приговор не дает ему шансов на условно-досрочное освобождение. Он проведет остаток своей жалкой жизни в камере, думая, как, черт возьми, его поймали. Пытаясь понять, как четыре мальчика-подростка и его дочь-подросток смогли его трахнуть. Это не было первоначальным планом, но мне этого было достаточно.
Киллан, с другой стороны, умолял сохранить ему жизнь. Я сказал ему возле клуба в ту ночь, когда я нашел сотовый Остин в его машине, что собираюсь убить его голыми руками, и я так и сделал. Мне было неприятно, что он уже был почти мертв, когда мы его нашли, но какая-то часть меня, очень большая часть, гордилась тем, что сделала Остин. Она боролась. Она сделала то, на что, как я знал, она была способна.
А что касается ее мамы и отчима? Остин никогда не выходила и не спрашивала меня, но мне не нужно было говорить ей — я позаботился о них. Дик помог мне. Мы быстро справились с ее матерью, но ее отчим страдал. Он тоже плакал, как маленькая сучка, которой он и был. Их тела никогда не будут найдены. Или не найдут.
После того, как я нашел Остин, лежащую в собственной крови без пульса, я просто не хотел жить дальше. Оставить все эти риски и смерти позади. После того, как я убил Киллана, у меня больше не было потребности в крови. В убийстве. И снова она изменила меня.
Я кручу обручальное кольцо на левой руке, поворачиваясь лицом к могиле. Я смотрю на нее с грустной улыбкой и испускаю долгий вздох.
— Я скоро вернусь, чтобы навестить тебя. Я люблю и скучаю по тебе, — говорю я и отхожу назад.
Я спускаюсь с холма, проходя мимо места, где все началось. Где я нашел великолепную брюнетку, шпионившую за моими друзьями и мной, и я улыбаюсь. Это было так давно, но я помню это, как будто это было вчера.
Я подхожу к подножию холма и вижу, как появляется черный Шевроле. Пассажирская дверь открывается, и оттуда выскакивает маленький мальчик — мой пятилетний сын.
— Папа! — говорит он, подбегая ко мне.
Я раскрываю руки и подхватываю его.
— Привет, дружок. Готов ехать домой? — спрашиваю я его.
Он кивает.
— Мама хочет есть.
Я смеюсь над этим.
— Мамочка всегда голодна. — Поставив его на ноги, я поднимаю глаза и вижу, как моя жена медленно выбирается из грузовика.
— Мы должны были поехать на моей машине, — хнычет она, потирая свой растущий живот и ноющую спину. — Ты не можешь ожидать, что я встану и выйду из этого монстра на шестом месяце беременности. Она сегодня очень активна.
Я хихикаю, шагая к ней. Моя рука скользит по ее волосам.
— Я уже говорил тебе, что ты сегодня выглядишь великолепно и что я люблю тебя?
— Я кит, — хнычет она.
Я целую ее красные накрашенные губы.
— Ты акула, милая.
Она отстраняется, и ее зеленые глаза ищут мои.