Вообще, с русскими оказалось преинтересно. Они понимали многие мои шутки, цитировали когда-то любимые советские фильмы, песни, да и вообще, казалось, были со мной на одной волне, как только мы оставили свои короны и претензии по поводу друг друга. Я осознавала, что со стороны Грановского перемирие может быть лишь мнимым, но пока его поведение оставалось выше всех похвал. Он многое рассказал о себе, с таким же интересом спрашивал меня. Так я узнала, что в отличие от большинства детей его детства, Алекс мечтал стать не космонавтом, а политиком, потому что хотел исправить положение детских домов, интернатов, где сам хлебнул лиха… А, может, потому что знал, сколько они зарабатывают, — на этом месте мне задорно подмигнул сам рассказчик, не позволяя сомневаться, что детство было, но давно прошло, а нынче он совсем не тимуровец-альтруист. Страшные истории сменялись весёлыми приключениями мелких хулиганов, во время которых я едва не сдала себя…
— Вот мы кусаем кончик треугольника и пьем, как верблюды заполошные, разливая, но закусывая брикетом… Но весь съесть не смогли… Потом им в хоккей играли, — смеясь, вспоминает Грановский…
— Картон с полиэтиленом зубами? — я смеялась и вспоминала вкус советских продуктов.
— То есть, треугольное молоко и то, что они грызли кисель, а потом играли им, как шайбой в хоккей, тебя не смущает, Белла? — внимательный Павел тут же заметил мою странную осведомлённость.
Я как можно беспечнее дёрнула здоровым плечом:
— Слышала о советских продуктах давно, вы же не первые русские клиенты Роба.
Павел был внимательнее Грановского, подмечая моменты, которые его босс не мог заметить. Но с обоими было интересно общаться. Так что без всяких зазрений совести попросила деда сбросить один процент будущим партнёрам:
— Неужели… Вы снизили проценты, мисс Свон? — в голосе Грановского было приятное удивление и даже какая-то тень почтения. Обращался при дедушке он ко мне подчёркнуто уважительно и официально, что меня невероятно забавляло.
— Да, Александр Георгиевич, — подыграла я, не удержавшись от шпильки. — Вам на лекарство нужнее…
Павел судорожно маскировал смех под надсадный кашель.
После подписания дед отвёл меня в сторонку, хитро посматривая на клиентов:
— Они понимают, что мы всё равно увеличили ставку относительно первоначальной? Вчерашнее завышение на два процента было на грани фола, конечно, но моя комиссия изначально немаленькая… Чему они так радуются?
Я улыбнулась Робу его же фирменным оскалом беспощадного бизнеса:
— Хочешь сделать человеку хорошо, деда, — сделай плохо, а потом верни, как было…
В аэропорту Сиэтла меня встречал отец. Очень волнуясь, он тут же начал отчитывать меня из-за руки и предложил сразу поехать в больницу. Я же, чуть подумав, согласилась, что ждать до понедельника не имело смысла. Во время сна в самолете я не повредила руку только потому, что забыла отстегнуть ремни безопасности, связывать себя в кровати я не планировала.
В больнице мы встретили Карлайла и Элис:
— Белла, ну как можно быть такой безалаберной? — взгляд предсказательницы метал молнии…
— Я тоже рада тебя видеть, Элис, — улыбнувшись, я кивнула доктору. — Здравствуйте, мистер Каллен.
— Белла, просто Карлайл, — вампир внимательнее, чем прежде смотрел на меня.
Сопроводив меня в кабинет, он оставался таким же задумчивым. Элис в это время решила поболтать с Чарли, предупреждая о том, что она продолжит возить меня в школу даже в отсутствии Эдварда.
— Это действительно было не слишком разумным, снимать гипс через неполную неделю травмы, Белла.
Доктор аккуратно проводил пальпацию холодными руками, ожидая нащупать смещение, которого явно не было.
— Я понимала риски, Карлайл, но горячая ванна так и манила. Я иногда потворствую своим желаниям, но чаще всего мне везёт.
— Так вышло и в этот раз, — подвел итог мистер Каллен и отстранился от меня. Я не совсем поняла, почему он выглядит таким расстроенным.
Но потом догадалась:
— Вы волнуетесь за Эдварда?
Задумчивый взгляд доктора прояснился, а глаза со всем вниманием впились в мои:
— Это так заметно?
Я мягко улыбнулась, качая головой: