Так как новые одноклассники заговорить со мной не пытались, я уже понадеялась, что мой задумчивый взгляд всех распугал, но сразу после первого урока ко мне подлетел, сияя любознательностью и не совсем здоровой кожей, смутно знакомый парнишка по имени Эрик. Кажется, я видела его ещё младенцем. Да, точно… Именно он рыцарем вызвался проводить меня в соседний корпус, в котором была скучная тригонометрия.
Этот предмет я знала прекрасно, но душа к нему не лежала совершенно. Эрик по дороге спрашивал меня обо всём на свете, так что сложилось впечатление, будто он берёт интервью. Я натянуто улыбалась, стараясь отвечать красочно и подробно, но сильно не выставляться (про скрипку, балет и танцы благоразумно промолчала), но активный паренёк заставил пообещать ему фотографию для стенгазеты. Вот уж чего было предостаточно.
— Ну как, большая разница с Финиксом? — допытывался Эрик.
— Очень. Кажется, что я прилетела на другую планету, а не в другой штат.
Идущие за нами ученики едва не наступали на пятки. Я была готова поклясться, что они ловят каждое слово. Как “мило”. Я новая игрушка.
— Там ведь редко идут дожди, да?
— Ну почему же? Раза три-четыре в год. Поговаривают, когда-то был даже снег, но я не верю в сказки.
— Ого! А в остальное время? — Эрик выглядел озадаченным.
— Солнечно, — просто ответила я.
— Что-то не выглядишь ты загорелой.
Я закатила глаза. Ещё не хватало. Моя кожа явно не была создана для длительных солнечных ванн, да и я никогда не забывала о риске рака кожи.
— У меня мама — наполовину альбинос, — пошутила я.
Парень настороженно вгляделся в мое лицо, заставив меня вздохнуть. Как же сейчас не хватало Светы… Вот, кто всегда понимал мой сарказм.
Мы обогнули кафетерий и направились к южным корпусам возле спортзала. Эрик проводил меня до самой двери, хотя номер корпуса был виден издалека.
— Ну, удачи тебе, — пожелал он, когда я взялась за дверную ручку. — Может, на других уроках ещё встретимся, — с надеждой в голосе добавил он.
Мою немного скованную молчаливую улыбку Эрик не расшифровал. К счастью для его самолюбия. Потому что надеяться этому парню было не на что.
Учитель тригонометрии мистер Варнер стал единственным, кто велел мне выйти к доске и представиться классу. Ладно…
— Привет всем, я Изабелла Свон, можно просто Белла. Приехала из Финикса к отцу. Книгочей, меломан, будущий врач по профессии, скорее всего, хирург… Вот такой диагноз…
Мгновение тишины, и из класса послышались смешки, а одноклассники смотрят с улыбкой. Сработаемся.
Моей соседкой по парте на этом уроке была Джессика, худенькая и невысокая брюнетка, на несколько дюймов ниже моих ста шестидесяти трех сантиметров, но из-за темной шапки буйных кудрей разница в росте почти не чувствовалась. Кажется, она была первой сплетницей школы. Ладно, тоже полезный кадр.
После химии, во время которой я упрямо пыталась вспомнить, где же я столкнусь с Эдвардом после биологии, новая “подружка” проводила меня в столовую и предложила сесть в её компании. К нам тут же подсели несколько девушек и двое парней с тригонометрии. Они что-то спрашивали меня, и я даже автоматически отвечала им, пока мое сердце заходилось в бешеном аллегро.
Я, опытный хирург, не раз видевший трупы, перекраивала свое представление о картине мира… Замерев на месте, я смотрела прямо в заинтересованные чёрные глаза вампира, который был чертовски похож на мою детскую фарфоровую куклу…
Ну, здравствуй, Тутти…
========== Камень преткновения ==========
— Жил парень счастливо, но как-то он
наткнулся на камень преткновения всех мужчин.
— Что это за камень?
— Море?
— Алгебра?
— Дихотомия добра и зла?
— Пф! Баба…*
Примерная цитата из «Пиратов Карибского моря»
Эдвард
Если бы кому-то пришло в голову спросить у меня, что самое худшее в долгой жизни вампира, я бы ответил: скука и вечная жажда. И то, и другое сегодня терзало нашу семью. Безрадостные школьные будни, толпа подростков с их мелкими мыслишками, жужжащими где-то на краю моего сознания, оставались злом привычным и неизбежным.
Ну а то, что наша семья не ходила на охоту третью неделю, было весьма опрометчиво с нашей стороны. Джаспер привык к иному стилю жизни, и ему было тяжелее всего себя сдерживать. Мы это знали, но всё равно делали вид, что его выдержка не хуже нашей. Поэтому теперь Джаспер страдает, а я вместе с ним, ибо как бы не старался «убавить громкость», чужие мысли я никогда не перестаю слышать. Как и Элис – видеть будущее. Это неотделимая часть нашей личности, сомнительный дар, делающий нас настоящими уродами среди уродов. Поэтому, наверное, я быстро привязался к ней и стал считать сестрой, как только она к нам присоединилась. Даже несмотря на то, что эта вредина выселила меня из собственной комнаты…