Но идти напролом сквозь тайгу мог только не знающий местности человек. В этом нагромождении деревьев, кустарника, высокой травы и раскинувшихся вокруг непроходимых болот существовали свои дорожки и потайные тропки охотников и собирателей ягод. Их надо было знать, иначе из такой тайги выбраться практически невозможно.
В августе—сентябре резко возрастает так называемая «побеговая активность» заключенных. В тайге созревали ягоды, грибы, в неимоверном количестве покрывавшие заболоченную землю, и при некоторой ловкости можно было убить рябчика, метнув в него остро заточенную с краев алюминиевую тарелку. Этим приемом пользовались заключенные на лесоповале.
Если случался побег в одном из семи батальонов, входивших в состав бригады, двенадцатую роту поднимали по тревоге и выбрасывали на возможных направлениях движения «побегушника». В основном бежали люди, совершенно не знакомые с тайгой и не обладающие навыками выживания в лесу. Те же, кто имел представление о том, что его ждет за колючей проволокой, никогда в побег не уходили. Одуревший горожанин, впервые попавший в таежную чащу, после некоторых блужданий всегда выходил на какую-нибудь тропинку и с облегчением начинал двигаться по ней, радуясь своей сообразительности. А там его уже ждали поисковые группы.
В среднем уходило в побег один-два человека в месяц в период «побеговой активности» по бригаде. И почти все они натыкались на заслоны двенадцатой роты. Иногда были случаи, когда «побегушник» добровольно выходил на засаду и сдавался, прося только о том, чтоб его накормили. Ведь без оружия достать пищу в тайге неподготовленному человеку практически невозможно. Для порядка лениво попинав заключенного, его кормили и отправляли обратно в зону, добавляя при этом год срока и пометку в личное дело – «склонен к побегу».
Два года пролетели быстро. Прослужив половину срока, Чижов начал «качаться», благо в армии всегда приветствовали подобные занятия. По вечерам в роте делать было нечего, увольнения он не любил, в маленьком таежном деревянном городке и ходить было некуда, и он вместе с карачаевцами ударился в спорт. Молодой организм хорошо воспринимал нагрузки, режим и отсутствие спиртного сделали свое дело.
Незаметно подошел и конец службы. Отправку домой Алексей ждал спокойно, уже не тоскуя и полностью втянувшись в армейскую жизнь.
На демобилизацию за документами на увольнение солдаты из батальонов съезжаются в штаб бригады. Там Алексей и встретил практически всех пассажиров того самого поезда, который и вез их на Урал. Особенной радости никто не высказывал, все служили в разных частях, но приятно было увидеть человека, с кем ты когда-то проходил курс молодого бойца. Чижов встретил и нескольких чеченцев. Сейчас они совсем не были похожи на тех молодых волчат, которые всем скопом сразу же бросались на любого, кто не подчинялся или перечил им. Теперь это были молодые, уверенные в себе парни, веселые, с нетерпением ожидавшие отправки домой. За годы службы они обтесались и поняли, что, кроме чеченцев, на свете существуют и другие люди. С кем-то они по-настоящему сдружились и обменивались адресами на прощание.
Первым делом Чижов спросил о Рамазане. «Уже уволился, – ответили ему. – Самым первым, «замком» ушел». То, что Рамазан дослужился до заместителя командира взвода, особого удивления у Алексея не вызвало. Жаль было, что они так и не увиделись. Он поспрашивал еще о некоторых, кого запомнил за время КМБ.
«Арби, ну ты же помнишь его; так вот, он сел... В дисбат, куда ж еще... Три года дали за драку, покалечил «молодого», руку ему сломал, что ли... потом еще дослуживать будет». Алексей вздохнул. Много, около трети призыва с Северного Кавказа попали за решетку. Все они «залетели» уже на втором году службы – на первом «молодых» не сажают...
Алексей не жалел их, они заслужили свою участь. Каждому свое...
Чижов незаметно оглядел коридор штаба бригады, заполненный «дембелями». Кого-то он знал, кого-то – нет, но одно общее настроение владело всеми. Было ясно, что закончился очередной серьезный этап их жизни и все собравшиеся здесь прошли его удачно. «Вот и пролетели два года. А как дни считал до дембеля, с ума сойти, все мечтал быстрей домой... Вот и домой... Жаль все-таки, что с Рамазаном не увидимся, нормальный паренек был... Тьфу, почему был? Есть...»