В школе вся официальная часть была окончена. Представители кланов разъезжались по домам, оставляя своих детей, ведь те не собирались пропускать самое интересное — школьную дискотеку.
Окончательно распрощавшись с родителями, Манабу с остальными фаворитами стояли на мокрой темной улице. Парень, отпрянув от губ Юки, наконец подозвал к себе остальных фаворитов. Те спешно подошли к нему, ожидая услышать то, о чем они думали еще перед тем, как Роран выбежал из зала.
— Охранники сказали, что из школы сначала выбежали его брат, держащий за руку его сестру, и блондинка, а за ними последовал наш отброс… — спешно рассказывал Манабу. — Не знаю, что произошло, но Роран точно не убежал бы далеко, он ведь и не в той стороне живет вовсе… Думаю, он где-то сидит и трясется от страха.
— А если убежал все-таки? — посмотрела на него игриво Юки.
— Вернемся в школу и оторвемся по полной! — вскинул тот руками. — Ну а завтра придумаем для него что-нибудь поинтереснее, чем классическое избиение…
— Учителя не должны потерять нас из виду… — буркнул Кенджи. — Мне еще экзамены им сдавать…
— Ой, да все будет нормально! — Манабу хлопнул по плечу худого парня. — Ты же понимаешь, что Роран никак не вписывается в наш круг. Он нытик и отброс, который только портит нашу репутацию…
— В последнее время… — задумалась Кента. — Он немного другим стал, кажется…
— Бред… — хмыкнула Юки. — Притворяется, чтобы мы перестали издеваться над ним. Да и то, что он Масашипобил, ничего не значит. Парень и в прошлом году проиграл…
— Короче, надо показать парню, что ему не рады… — остановил споры Манабу. — Он сам убежит, поджав хвост…
— Хороший план, дружище! — поддержал его двухметровый Кэзуки. — Заставим его сняться с межшкольных и свалить отсюда как можно дальше…
— Ладно, за мной… — побежал за ограждения Манабу. — Мне сказали, что он туда побежал…
Кучка из восьми фаворитов бросилась за Рораном. Остальные же студенты и учителя остались в школе, так как настоящая вечеринка только начиналась.
Я снова распахнул глаза. Передо мной открылась та же картина: мокрый асфальт, отражающий блики одного единственного фонаря. Лысый амбал, державший мои волосы, заставлял смотреть, как дюжина амбалов буквально рвут новенькое платье плачущей Азуми, кричащей о помощи и периодически охватывая пощечины.
Мой взгляд ловко скользнул на Эми, которая уже из последних сил пыталась накрыть своим телом сестру, получая новые удары по голой спине.
Рядом без сознания лежал Коджи с окровавленным затылком. Я был уверен, что парень не стал бы вредить своей семье из своих соображений, но ту трусость, ту жалкость я простить не смог. В моих глазах он стал бездушным дешевым торчком, готовым пожертвовать семьей ради личного самосохранения.
— Смотришь? — Шрам тряхнул моей головой. — Эту шлюху ты спас?
Ее тело окончательно обессилело. Здоровяки с легкостью скинули ее с Азуми.
— Это сестра твоя… — прошептал он. — Наслаждайся, Ро…
Итак, для начала стоит объяснить, как действовала наложенная печать, и почему для ее наложения требовалась помощь мастера.
Узор, фактически выжженный на моей душе, открывал полный потенциал тела, расширяя как пропускную способность, так и объем энергии, которая единовременноможет находиться в теле. Но, так как магический сосуд расширялся мгновенно, его износ и эффективность сильно падала, а тело, получая в разы больше маны, буквально сыпалось от перенагрузки. Поэтому, чтобы не умереть от неестественно высокого давления, приходилось следить за тем, чтобы львиная доля маны, поступающей в мое тело, тут же направлялось на восстановительные нужды, что сопровождалось страшной болью.
И все это было бы невозможно без Хоширо по той причине, что высшая алхимия еще сильнее граничила между добром и злом. Подобные печати, направленные на спасение и созидание, а не на разрушение, могли быть созданы лишь таким человеком как мастер. Да и многие печати были давно забыты мной за десяток лет, проведенных в заточении.
Итак, мое тело тут же стало вбирать в себя всю ману, которая выходила из печати. Мои кости буквально стали сыпаться и тут же восстанавливаться по тысяче раз в секунду, мышцы разрывались и срастались заново, а переломы, которые были нанесены, мгновенно восстановились, поддерживаясь маной. Боль была адской, но головокружительные объемы маны во мне стали проситься наружу.
Лысый здоровяк со шрамом на голове с ужасом смотрел на меня, не понимая, что происходит. Из меня выходил пар, а тело нагрелось до сорока пяти градусов. Я смотрел ему в глаза, чем вызывал лишь страх и ужас.