Манабу резко схватил меня за щиколотку и притянул к себе, воспламенив свободную ладонь еще сильнее. Яркое пламя осветило большую часть дороги с кучей разбитых машин и правую часть его окровавленного лица.
— Ты же бьешься со мной, как с равным, Манабу… — хмыкнул я, направив последние запасы печати на создание костяной брони из маны в районе живота. — Как думаешь, достоин ли отброс такой чести?
— Заткнись! — рявкнул он, направив всю свою энергию в правую руку и выбросив ее в область моего живота. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!
«Десять…»
Кости из маны буквально трескались под мощным напором его быстрых ударов, я ощущал, как печать теряет свое действие. Манабу же продолжал усиливать напор и продолжал выбрасывать мощные удары по костяной броне.
— Сука! Сука! Сука! — с каждым словом он трескал броню все сильнее. — Почему?! Почему ты так спокоен?!
«Пять секунд…» — думал я с горечью, направляя всю энергию печати на броню. Даже обычного шлепка по его щеке совершить не мог. Тело восстанавливалось все медленнее, так как пришлось сократить выброс в собственное восстановление, поэтому боль во всем теле стала еще более жуткой.
Внезапно около нас затормозила пара черных дорогих машин, из которых тут же выбежали остальные школьники. Заметив горящую ладонь Манабу, те тут же бросились в нашу сторону. Среди них я слышал вскрики маленькой Азуми.
— Остановись, Манабу! — крикнул один из выбежавших. — Ты сейчас сам копыта отбросишь!
— Завали, Кенджи! — кричал Манабу, продолжая наносить чуть ослабевшие удары.
Печать исчезла. Защищающие живот кости буквально рассыпались на мелкие атомы и оставили мое тело без какой-либо защиты. Я, распластавшись по асфальту, поморщился, готовясь принять на себя новую порцию жутких ударов, выжить после которых мне навряд ли удалось бы.
— Уйди от Рорика, дурак! — на Манабу всем телом навалилась Азуми, скинув его с меня. — Это мой братик, и только я могу его бить!
Тот, явно опешив такой наглостью, замахнулся ладонью, но тут же остановил и потушил руку, заметив, что его держит двенадцатилетняя девочка.
Юки тут же подбежала и быстро подняла ее на руки со страхом в глазах, спешно отпрыгнув от нас.
Ладонь Манабу погасла, а это означало, что трупов, лежащих вдоль дороги в двадцати метрах, никто не увидел бы. На остальных было плевать. Мне было важно лишь то, чтобы сестра ничего не заметила.
Азуми, вырвавшись из объятий Юки, снова подбежала ко мне и осторожно прикрыла меня своим телом.
— Рорик, милый, ты в порядке, братик? — прошептала сестра. На ее глазах снова наворачивались слезы. — Мне не нравится, как вы играете, я не разрешаю вам больше так делать!
— Ох, кудряшка… — прохрипел я, разложившись по мокрому асфальту и откинув голову назад. — Ты только не плачь, милая… я же не плачу…
— Вообще-то ты плачешь… — осудительно взглянула на меня Азуми. — У тебя слезки на щеках.
«Я и не заметил…»
— Это пот… — коротко буркнул я, нахмурившись. — Парни не плачут…
— Ага, конечно! — хмыкнула та, вытерев ручкой слезу. — Там в машине мальчик толстый проснулся, кажется… он спрашивал что-то про тебя…
— Ух ты, а не могла бы ты его попросить подойти? — с улыбкой попросил я кудрявую.
— Угу… — кивнула та и бросилась прочь.
Мы лежали на асфальте и глядели в небо. Парень был явно удивлен моим способностям, поэтому чуть отклонил голову в противоположную от меня сторону.
— Ты сильно изменился… — прошептал тот, разглядывая деревья парка. — Думал, в бою с Масаши тебе просто повезло, но…
— Ты тоже хорош, Манабу… — прохрипел я, с трудом повернув голову в сторону лежащего парня в той же позе, что и я. — Немного криво двигаешься, но в целом очень достойно…
— Как же так… — прошептал он, хмыкнув.
— Ты о чем?
— Ты ведь всегда был таким пугливым, слабым… — начал он говорить, глядя в ночное небо. — Как ты стал таким сильным?
— Не знаю… — улыбнулся я, взглянув на еле заметные звезды, просвечивающие сквозь рассеивающуюся тучу. Дождь прекратил капать уже давно, но я заметил это только сейчас. — Вы слишком поверхностны по отношению к слабым… они ведь люди глубокие, добрые…
— Не знаю точно, но твой вопрос действительно ввел меня в тупик… — вздохнул Манабу. — Я даже не знаю, как вел бы себя, оказавшись в шкуре отброса…
— Как минимум, стал бы относиться к ним иначе…