Отвечая всем сразу, волхв успевал перемещаться с такой скоростью, что мне казалось его оппоненты вообще не понимают что происходит.
«Порхай как бабочка, жаль как пчела». — к происходящему действу эта крылатая фраза великого боксера подходила как нельзя лучше.
Вот только при всём его таком тотальном превосходстве, никого калечить, или тем паче убивать, волхв не собирался. Да, — мог. Мог сделать это легко и непринуждённо. Я видел, точнее чувствовал что каждый раз когда он наносит удар, в последний момент меняет траекторию, и его противнику достается лишь звонкая оплеуха. И заметил это не только я. Не сразу, но когда до его оппонентов дошёл сей посыл, они стали отходить обратно на стену.
Сначала из «карусели» вышел один, за ним второй, и вот уже все церковники покинули поле битвы.
— А тому кто прислал вас, скажите — совершенно не опасаясь нападения со спины, волхв развернулся к братьям, — если будет он воду мутить, и с ним поступлю по справедливости!
— Вас тоже касается! — вновь развернулся он к церковникам.
— А сейчас забирайте своих орков и проваливайте, покуда я не передумал!
Прежде бесстрастные лица представителей церкви перекосило, но они продолжали молчать. А вот братья маги потихоньку затрусили к воротам.
— Стоять! — шикнул на них дед. — Вас я не отпускал, с вами отдельный разговор будет!
Если есть где-то эталон разочарования, то здесь явно было близко к нему. Оба брата вздрогнули, и остановившись, покорно развернулись лицом в нашу сторону. Аркадий смотрел куда-то под ноги, Кирилл же делал вид что занят ушибленным боком.
— Чего замерли? — волхв вновь обратился к церковникам. — Или вам ускорения придать?
Но ускорения не потребовалось, те как стояли гуськом, так гуськом к выходу и потянулись.
Может быть самовнушение, но я чувствовал «эманации» ненависти исходящие от них. По сути сдавшись, просто так эти ребята отступать не собирались, поэтому я бы не стал сбрасывать их со счетов, не из тех они кто такие обиды без отмщения оставляет. Вот только орки, поддержат ли их? Клятва-то, никуда не делась.
Дождавшись когда они скроются из виду, боярыня сняла огненный кокон, и коротко, но ёмко, высказалась в сторону братьев магов.
А те вообще поникли.
— Ну вот и всё. — посмотрел на меня дед. — Вам я подсобил малость, теперь вот с внучками своими разберусь, и отдыхать пойду.
Честно сказать, я не знал как благодарить волхва, поэтому ничего кроме нескольких «скомканных» фраз, выдавить не смог.
— И ещё, — сурово посмотрел он на меня, — отдельный тебе совет дам. Береги секрет порошка своего чудесного, как зеницу ока. Шанс у тебя такой есть, какого ещё никогда и ни у кого в этом мире не было. Разве что в других, соседних реальностях.
Уж чего чего, а про реальности я никак не ожидал услышать. Мне даже показалось что хотел он больше сказать, да окружающих постеснялся.
— А ты боярыня-матушка, зови если что. Жив буду, помогу. Ну а коли обидел чем, не серчай. Стар стал, слышу плохо, зрение не то, да и с головой беда. В общем, покедова всем, отчаливаем мы.
С этими словами волхв щелкнул пальцами, вызвал портал, и дождавшись когда оба понурых братца войдут в сияющий ореол, шагнул следом.
Не знаю как остальным, но мне произошедшее показалось самым настоящим чудом. Нет, я прекрасно понимал что всему есть разумное объяснение, но воспринял случившееся именно как чудо.
Что будет дальше, как обернётся этот «финт ушами», — пока непонятно, но сейчас я был счастлив. Не скрою, в этот момент мне даже казалось что я на самом деле люблю Ольгу, теперь уже не как приходящую по ночам партнершу для секса, а по-настоящему, можно сказать волшебно.
Но продлилось такое состояние недолго. Отыграли своё эндорфины, дожил короткий век сератонин, и я остался один на один с вечно печальным мелатонином.
В общем, грустно мне стало, хандра началась.
Поднялся я на стену, посмотрел вокруг, и ужаснулся несправедливости такой. Сколько народу положили… Тут даже без мата и сказать-то нечего, нет таких слов в русском языке.
И ведь из-за чего всё? — Из-за мелких желаний власть предержащих? Из-за их непомерных амбиций?
Решив что неплохо бы и соседа непонятного прихлопнуть, и титул через бабу получить, они угробили такое количество народа. Вот только зря всё. Не вышло у них ни рыбку съесть, ни на ёлку влезть.
Больше пяти сотен россов полегли под этими стенами, пять сотен тех кто будет нужен когда вся эта шваль европейская опять на нас пойдёт.
И вот как быть?
Наверное так бы я и стоял как над полем Куликовым, если бы не отвлекли меня от мрачных мыслей ещё более нехорошие события.
— Лопухины пропали! — «прилетел» с выпученными глазами Захар.
Не теряя времени я последовал за ним, и вскоре уже разглядывал бардак посреди одной из выделенных женщинам комнат.
— Никого нет? — повернулся я к Захару.
— Младшая, та что к вам постоянно шастала, в отрубе лежит. — без тени смущения отрапортовал тот.
— Живая?
— Дышит. Может усыпили?
Ну да, такое вполне вероятно. Из всей этой семейки Оксана казалась самой нормальной, и, что тоже немаловажно, на самом деле испытывала ко мне какие-то чувства. Возможно она узнала о готовящемся побеге и чтобы не убивать её, мать прибегла к такому щадящему способу.
Не теряя времени я прошёл в комнату где спала девушка.
Сразу проверил пульс, приподнял веко, и едва удержался чтобы не провести рукой по груди. Ну а что, молодость, гормоны шалят, и даже учитывая весь мой жизненный опыт, порою с ними довольно трудно справляться.
Стыдно сказать, но когда Захар сообщил об исчезновении женщин, я подумал не о каких-то негативных последствиях, а о том что девушка больше не придет ко мне в спальню.
Гибкая как кошка, она, несмотря на отсутствие опыта, в постели делала такие вещи, о которых раньше я и не подозревал. Хотя, казалось бы, чем можно удивить настолько искушённого почитателя Камасутры? Оказалось, есть чем.
Точно не скажу, но наверняка в среде аристократов девушек обучают чему-то такому, интимному, наравне с литературой или историей. Иначе как объяснить чрезмерный «талант» их женщин? Непонятно.
Ольга, кстати, тоже неплоха в койке, но как мне кажется, специально не «отрабатывает» по полной. Чувствуется что сдерживает себя, одёргивает. Может на будущее оставляет?
— Позови кого-нибудь. Пусть приглядят. — закончив осмотр девушки, попросил я Захара, а сам вернулся в комнату с беспорядком.
Куча тряпок, какие-то баночки всех цветов и размеров, обувь, рваные коробки. — Чего тут только не было.
Присев на корточки, я стал разглядывать вываленный из всех шкафов хлам, надеясь увидеть что-то необычное. Не знаю что я искал, но когда нашёл, почти не удивился. Кусок промасленной ткани с выдавленными на ней рунами. Если не ошибаюсь, это то, что позволяет увидеть скрытые энергопотоки, такие как прикрывающий крепость контур.
Вот не зря я сразу невзлюбил эту нехорошую дамочку. Сколько раз ругал себя за мягкотелость, но никак не могу избавиться от привычки жалеть женщин. Это как смягчающее обстоятельство для суда; если женщина, то всё, половину «срока» долой. Что мне стоило пусть не казнить, но хотя бы закрыть её, в тот же погреб? Изолировать ото всех, лишить основных благ. Теперь-то понятно, не изменить ничего уже, но если поймаю, в этот раз точно не пожалею.
И ладно я, со мной у неё особые отношения. Но каким надо быть человеком чтобы бросить родную дочь? хотя…
А может она специально так поступила?
И тут опять дилемма. По-хорошему, Оксану надо как минимум упрятать куда-нибудь поглубже, пусть не в погреб, в другой какой-нибудь каземат. Но ведь рука не поднимется, — как ни крути, а женщина с которой делил постель уже не воспринимается как угроза. А зря.
Покрутив в руках промасленную ткань с руной, я аккуратно свернул её, и ещё раз оглядев созданный злыми бабами бардак, вышел из комнаты.
— Раненых уже класть некуда. — мрачно доложился дядька Иван. Он, после всей сегодняшней истории выглядел очень задумчивым и нездоровым. Лоб покрыт испариной, лицо в пятнах. Может аллергия?