Но мне повезло, организм ребёнка «подкачку» воспринял спокойно, мне даже показалось, что пищать он стал чуть громче.
Осторожно подсунув ладонь под крошечную голову «свёртка», я поднял его, и вызвав очередной пищащий приступ, прижал к себе.
Теперь донести.
— Тётка Марфа! Тётка Марфа! — кричал я, быстро передвигаясь по брусчатке крепостного двора, и когда та выскочила навстречу, сунул ей в руки совсем разошедшегося младенца.
— Что это? Откуда? — удивилась она, но не дожидаясь ответа, на полной скорости унеслась в направлении кухни.
Я же остался на месте, пытаясь сообразить что к чему. Детей у меня хоть и не было, но опыт кое-какой имелся, и то что ребенок сам не держал голову, говорило о его совсем юном возрасте. Вот только насколько юном? — День? Три дня? Или неделя?
— Откуда? — так же недоумевая, подошёл Захар. Оказавшись неподалеку, он слышал мои крики и наблюдал разыгравшуюся сцену.
— Мы, вроде, хорошо там всё просмотрели… — выслушав мой ответ, пожал он плечами.
— Вот именно что вроде…
— Так дымно было…
Я никого не обвинял, — да и за что? Куча обломков, дышать не чем, — дым, огонь. Какие уж тут обвинения? Притом что искали-то людей взрослых, а тут ребёнок крохотный.
— И что собираетесь с ним делать? — продолжал допытываться он.
Я точно не планировал найти на месте крушения Летучего голландца ребенка, поэтому «заготовок» на такой случай у меня не было. Самым простым было бы отдать его какой-нибудь бездетной паре, так и у него шанс появится, и людям доброе дело сделаю. Ну а что внешность не славянская, так здесь к этому спокойно относятся, главное чтобы не негр, да и то не страшно, и к негру со временем привыкнут.
Нередко бывает так что все в семье светловолосые и голубоглазые — что родители, что дети, — а потом вдруг раз, да родится темненький, с глазами раскосыми.
Муж-то, конечно, жену накажет, может побьёт даже, чтобы впредь думала перед кем ноги раздвигает, но ребёнка воспитает как своего, без всякого к нему предубеждения.
Вон, у конюха нашего семеро детей, из них только трое беленькие, остальные как смоль чёрные, раскосые, явно от орков рожденные. Жена у него работала в трактире подавальщицей, ну и, видимо, не только подавала. Может сама, может снасильничал кто, но хоть и бил её конюх регулярно, детей не обижал, ко всем относился одинаково хорошо.
В общем, за судьбу ребенка — если не помрёт конечно, можно не переживать; вырастят как своего, обделять не будут.
— Вот ты скорый, как я погляжу! — стоило мне зайти в отведённые нам с Ольгой покои (не смотря ни на что, к этому вопросу женщины отнеслись со всей ответственностью), встретила меня моя новоиспеченная теща.
— Не успел жениться, уже и ребеночка родил!
— Да бросьте вы, Анна Николаевна, ваши шуточки… — отмахнулся я, разглядывая «космическое» сооружение посередине спальни.
— Лучше скажите зачем тут такое… Такое… — не сумев подобрать подходящего определения, я просто махнул рукой. Кровать, — если это можно назвать кроватью, впечатляла не только размерами.
— Вам, мужчинам, нас никогда не понять. Вы слишком грубы и невежественны чтобы осознать что для молодой девушки первый опыт всегда особенный, и моя задача, как матери и наставницы, сделать так, чтобы всё было красиво.
— Ну-ну… — я не хотел ввязываться в дискуссию с озабоченной мамашей, хотя был уверен что она знает о том где Ольга проводит последние ночи. Тем более что брачное ложе на самом деле очень неплохо устроено, и даже без объекта вожделения заставляет думать о вполне определённых вещах.
А вообще мать моей жены выглядела как-то уж слишком счастливо. — Потерять мужа, дом, положение в обществе, кучу денег и при этом счастливо умиляться, глядя на увешанную всякими хреновинами кровать?
Сильная женщина.
Можно было бы добавить — или глупая, но уж кем-кем, а глупой она никак не была, поэтому — сильная.
— Ну да ладно, бог с ним, с ребёнком, ты готов жену молодую встречать? — пока я соображал, тёща резко сменила тему.
— Всегда готов… — буркнул я, хотя чувствовал себя отвратительно. Грязный как чёрт, уставший донельзя, мне казалось что в таком состоянии толку на брачном поприще от меня не будет совсем никакого.
— Ну вот и славно! — объявила настырная женщина, и выдав ещё одну тираду по поводу моих обязанностей как молодого мужа, приказала ждать, и величественно удалилась.
Ждать.
Дел по горло, в крепости черте что, а мне ждать чтобы, прости господи, потрахаться.
И ведь не поспоришь. Приверженность обычаям у россов чрезвычайно сильна, женился — что должно исполни. И ведь я больше чем уверен что сама же Анна Николаевна под дверью торчать будет, подслушивать как я обычай этот исполняю.
Но ждал я недолго, и когда в комнату вошла Ольга, забыл всё о чём только что думал.
В длинном голубом сарафане до полу, с распущенными волосами, она не поднимала на меня глаз, демонстрируя абсолютную, но совершенно не свойственную ей покорность. Поначалу стеснялась, но вот уже как несколько ночей инициативу мне практически не отдавала. Конечно я легко мог вернуть всё на круги своя, только зачем? А вот теперь стоит передо мной, и чем-то таким действует, что если б не теща, я б из штанов уже выпрыгнул. Может зельем каким опоили? Но мысли о зелье как пришли, так и ушли, а вот вожделение, казалось, достигло предела, и если теща не свалит, то я даже не знаю что будет.
А та словно почуяла.
— Ступай дочка… — промолвила Анна Николаевна, и подтолкнув Ольгу, моментально захлопнула двери.
И где там моя усталость? А ощущение грязи и пота? — Нет, я по-прежнему вонял как конь, только теперь не видел в этом ничего предосудительного.
Более того, сейчас я ощущал себя пришедшим за добычей варваром, во всю наслаждаясь предвкушением момента.
Ольга же, послушно играя роль жертвы, подошла к кровати, и застыла, так же не поднимая глаз.
Медленно, как почуявший добычу хищник, я приблизился, но тронуть не решился. Не знаю почему, но мне казалось что прикоснись я к ней — она исчезнет, словно вызванная дурманом галлюцинация. Да-да, именно галлюцинация, ибо сейчас мне казалось что таких красивых женщин не бывает, они если и существуют, то только во снах и грёзах.
Какая-то часть меня — та что ещё не попала под действие шереметьевских чар, понимала что все женщины этой фамилии красивы по очевидной причине, — сказывалась многовековая селекция, но Ольга была совсем особенной.
Не знаю сколько бы я стоял, но тут в голове что-то щёлкнуло, и я полностью перестал себя контролировать.
Затрещала одежда, Ольга закричала, крик перешёл с стон, и мир вокруг нас просто перестал существовать.
Уже потом, когда в узкие окна спальни заглянуло народившееся солнце, и я стал приходить в себя, с трудом мог вспомнить лишь некоторые детали этой странной ночи.
— Что это было? — с сомнением разглядывая в зеркале свою физиономию — а мне показалось что я опять постарел, спросил я у жены. В отличии от меня, она уже оделась — причём в тот сарафан который я якобы разорвал, и сейчас что-то раскладывала на столе.
— Как это что? — лукаво улыбнулась она. — Любовь конечно же.
— Да какая, нахрен, любовь? Я ж не помню ничего? Что вы мне подсыпали? — вспылил я.
— Ничего тебе не подсыпали. Сам подумай, ты бы почуял. А проблемы с памятью — это нормально, так действует магия свадебного обряда.
— Обряда?
— Ну да. Его ещё называют обрядом первой ночи. — терпеливо объясняла молодая жена.
— А в голову-то для чего лезть? Как мне теперь узнать что на самом деле было?
С памятью у меня никогда не возникало проблем, но тут реально отшибло. Помню как зашёл, помню тёщу свою ненаглядную, а потом всё, провал, а если и всплывают какие-то моменты, то очень расплывчато и невнятно.
— А зачем узнавать, если можно повторить? — Ольга повернулась ко мне, и чуть разведя руки в стороны — а её ладони были в муке, облизнула губы.