Клотильда пригласила нас с женой в оперный театр. В театре все раскланивались с нами: графиню знал весь город. А старики помнили еще ее бабушку, светлейшую княгиню Олыу Юрьевскую, дочь царя Александра. Давали отрывки из балетов. Отрывки из «Щелкунчика» сменялись испанским болеро и итальянской кампанеллой. И вдруг, когда настало время «казачка» и темпераментной «цыганочки», графиня Клотильда не выдержала и закричала на весь зал:
— А ну, давай! Ходи шире!
В перерыве я спросил ее:
— Что, взыграло ретивое?
Клотильда не ответила и спросила:
— А как правильно, ходи шире или шибше?
— Правильно — шибче.
И я вспомнил спор о голосе крови, который мы с приятелем так и не закончили.
Голос крови… Я думаю, что здесь ничего нет загадочного. Только это не родство по крови. Это память о родителях, друзьях детства, улице, протянувшейся от Садовой до Арбата. Конечно, у каждого своя улица, своя память и традиции свои, но они не разъединяют людей, а объединяют. Они ведут к миру, а не пролитию крови. Лучше всего об этом сказал мой друг поэт Александр Городницкий в стихотворении «Родство по слову»:
Итак, Кирилл привез нас в гостиницу, а на следующий день я выступил перед еврейскими студентами молодежной организации «Гилель». В зале сидело около двухсот человек. И часа полтора я рассказывал им о многом, о чем написал в этой книге. И никогда еще я не слышал такой тишины — ни на моих лекциях по физике, ни на моих докладах в Пушкинском музее. После аплодисментов столько же времени, что и выступление, заняли вопросы. А главное, я понял, что напишу новую книгу и отвечу не только на вопросы молодых людей, но и на собственные, мучившие меня всю мою долгую жизнь.
