Выбрать главу

Он внимательно смотрит на меня, потом смущенно отводит глаза.

– Извините.

– Ничего страшного, – говорю. – Все живы. Живут в Испании. В Марбелье. Отец, мама, сестра. Младшая. Невеста меня бросила. Семь лет назад. Живет с мужем, мелким олигархом, во Франции, на Лазурном берегу. Слышать ни о ком из них, кроме, пожалуй, сестры, я не хочу. Говорить тоже.

Он качает головой.

– А вы, Дан, – спрашивает, – где живете?

– Я? – криво усмехаюсь. – Я – русский.

Допиваю одним обжигающим глотком всю оставшуюся в смешной пузатой рюмке чудесную самопальную сливовицу.

И наливаю следующую.

Мартин встает, кряхтит, трет поясницу и идет к шкафчику за второй такой же рюмкой.

Возвращается, ставит на стол.

Наливает, поднимает, подмигивает.

Нормальный он все-таки мужик.

Уважаю.

Глава 7

А потом он докурил свой долгоиграющий «Давидофф», и мы пошли обедать.

Ничего особенного.

Нельзя сказать, что отрава, но и пальчики облизывать я бы не стал.

Вроде и вкусно.

А вот добавки просить не хочется.

Есть такие столы.

Все хорошо.

Но как-то безвкусно, не по-домашнему.

Да и общая беседа за столом тоже не клеилась: Златина мама совсем не говорила по-русски и очень плохо – по-английски. А немецким и чешским не владел я.

Ничего, бывает.

Некоторые даже мечтают о такой вот почти глухонемой теще, думаю.

А потом обрываю себя: что это тебе, старина, в твою покрытую шрамами башку такие дурные мысли лезут?

Теща какая-то!

Совсем обалдел?

Истосковался по домашним котлеткам?!

Так Златка тебе их точно готовить не будет.

Не тот типаж…

…Что-то домой захотелось.

В Москву, в Москву.

Ага, уже улетел.

Сижу, вилкой и ножом свинину с кнедликами ковыряю.

А на душе – самая настоящая паника.

Ты в этот раз, брат Дэн, попал по-настоящему.

Реально попал.

Сгорел, можно сказать.

Спалился.

…Поэтому, когда Мартин снова предложил в курительную комнату прогуляться, вы даже представить себе не можете, как я обрадовался!

Хоть, думаю, мозг немного в порядок приведу, под сливовицу да под умные разговоры.

…Ну, уселись.

Он опять себе виски плеснул, я – сливовицы.

Закурили, каждый свое.

На этот раз он тот самый неизвестный мне сорт «Macanudo» выбрал. Который homemade.

Ничего так аромат.

По крайней мере, со стороны.

Сидим, молчим.

Думаем.

Каждый о своем.

Хотя – черт его знает. Может так случиться, что оба как раз о его дочери и размышляем.

Похоже.

– А скажите, Дан, – спрашивает неожиданно, – я же совсем про вас ничего не знаю. Вы вот, к примеру, разрешили о вашей работе спрашивать. Чем вы занимаетесь? Какой у вас бизнес?

Улыбаюсь, полощу горло сливовицей. Про себя он рассказывать не торопится.

Он тоже улыбается:

– Я работаю в энергетике, поэтому у меня так много русских партнеров. Я открылся, да?

Ага, думаю.

Думаешь, я не догадался?

Нефть, газ.

Вариантов-то – всего ничего.

– Ну, – говорю, – если по бизнесу гадать будете, то наверняка не угадаете. Потому что я не бизнесмен. Журналист. Как у нас говорят – бумагомарака.

Он неожиданно удивляется:

– Репортер?

– Был когда-то репортером. Сейчас скорее чиновник. Заместитель главного редактора. Хотя иногда пописываю. Для души.

– Да?! – удивляется еще больше. – А какое издание? Я немного ваш рынок прессы понимаю. Правда, в основном, деловой.

Киваю.

– А я, – хмыкаю, – сейчас в деловом издании и работаю. Раньше в ежедневке трудился, мне очень нравилось. Там жизни больше. А потом устал, и когда должность нынешнюю предложили, согласился, почти не раздумывая.

И – называю издание.

У него аж брови наверх полезли.

Неудивительно.

Контора, в которой я сейчас тружусь, весьма уважаемая. И заслуженно.

Стыдиться нечего.

Полез в карман, достал оттуда портмоне, вынул визитку, протянул.

Он прочитал, по-детски шевеля губами.

Понятно: говорить по-русски и читать на кириллице – это не одно и то же.

– Злата знает?

Жму плечами.

– А зачем? – спрашиваю. – Придет время – скажу. Мы, Мартин, извините, всего три дня назад познакомились.

Он кивает.

– Ну что ж, моей девочке, кажется, повезло.

Тут я не выдерживаю:

– Да откуда вам знать, повезло ей или не повезло?! Вы бы сначала хоть у нее или у меня спросили!

И – осекаюсь.

Потому что он внимательно смотрит на меня и грустно улыбается.

Некоторое время молчим.

Видимо, что-то осознавая.

Оба.

– Дан, – говорит он наконец. – Мне в следующем году исполняется шестьдесят лет. Когда вам будет столько же, вы поймете, что не всегда обязательно спрашивать. Иногда достаточно просто смотреть.