Со двора вышла Саша, она хотела посидеть тут в одиночестве. Рядом на лавку присела и тоже, глядя на лес этот, в воспоминания погрузилась. Детство перед глазами проносилось, такое далёкое, будто и не её вовсе. Юность, Илья, Катенька, мама, тот сон, который здесь увидела. Евгений смотрел на профиль любимого человека, не удержался, руку её накрыл и в этот момент услышал шёпот:
— Я всё равно тебя люблю. Почему? Разве можно любить двоих? Наверное, да, если любовь эта разная. Я хочу, чтобы ты знал: я тебя не забыла. Прости, если мои глупые чувства тебя оскорбляют. Только они не уходят. Наверное, потому что ты такой особенный. Ни один человек с Ангелом не сравнится. Пообещай мне, что когда я умру, ты меня встретишь. Именно ты. Не мама, не папа, ни кто другой, — встреть ты, пожалуйста.
И замолчала. Это были первые слова к нему за последние годы. С тех пор, как с Иваном сошлась, она ведь даже имя его не произносила. Даже мысленно. Помнила, верила, но старалась по-другому жить. А в этот день похорон как прорвало что-то внутри, вся боль снова вырвалась.
Когда Иван подошёл, на какой-то миг Саша угрызения совести почувствовала, но потом прогнала их. Ведь это всё такое разное и неподвластное ей.
Глава 16
1998 г.
А в этом году не стало Ивана. Как-то так резко, неожиданно. Вчера был — сегодня нет. Да что там вчера, ещё вот только несколько минут назад он звонил ей, сказал, что уже освободился и едет домой. Спросил, что купить по дороге. Саша ответила:
— Ничего, любимый, всё дома есть.
— Тогда я скоро уже буду. Накрывай ужин.
Иван частную практику открыл, чтоб на пенсии, которая уже маячила впереди, копейки не считать. Поэтому и в выходные теперь бывал занят. Вот почему его в ту субботу дома не было. Саша Катерину проводила, а внуки с ней остались. Ирочка с ними нянчилась в детской, когда телефон зазвонил. Иван-то ещё не приехал, она вроде и волновалась, но, как и все люди, в первую очередь думала о том, что кто-то его задержал или срочное что-то. А может, всё же решил в магазин заехать. Но голос незнакомый милиционером Костюшкиным представился и сообщил, что Иван в аварию попал. Сердце вниз упало, голос пропал, но мысли-то всё равно были о том, что нужно Кате позвонить, пусть вернётся и с детьми побудет. А ей, Саше, в больницу нужно, к нему. А когда спросила, в какую мужа отвезли больницу, услышала то, что весь год потом в ушах звучало: «Он не выжил. Мгновенная смерть».
Как и что потом делала — не помнила. Как старшая дочь приехала, как в морге были, как к похоронам готовились — ничего не помнила. Только возле его могилы очнулась. И поняла, что уже ничего не вернуть, не сказать. Хотя и невысказанного между ними ничего не было. Но хотелось ей ещё и ещё ему говорить, что любила, и любит, и что счастлива с ним. Была. Как много Иван для неё значил!
Остались дети, внуки, любимая работа, но без Ивана вновь вернулась пустота в её жизнь. Вроде и есть, чему радоваться, и Саша радуется. Любит свою семью, всё свободное время им отдаёт, а внутри всё равно пустота. Это одиночество. Оно есть, даже если ты не один. Как будто забрали половинку- тебя поломали.
Стал часто сниться Евгений. Он каждый раз ей что-то во сне говорил, только она не помнила слов. И становилось легче.
***
На работе хоть и уважали все Ковалёву, признавали открыто её заслуги, тем не менее, аккуратно намекали, что пора бы уже и молодым место освобождать. Это ранило Сашу в этот год особенно, ведь благодаря своей занятости чувствовала себя не такой одинокой. Главврача просила: потерпите меня ещё немного, а тот уходил от прямого ответа. Слов много, а смысла нет. Точнее, вроде и понимает, не гонит, но в то же время даёт понять, что пора бы уже, пора.
Вышла на пенсию. Плакала теперь много. Неприкаянной себя чувствовала, а на что переключиться — не знала. У Ирочки возраст почти переходный, ей с мамой откровенничать, да и просто беседы вести некогда. А вернее всего, желания нет. Есть ещё Катюшины детки, их берёт на выходные нянчить. Но выходных всего два, а что ещё пять дней в неделю делать?
Стала чаще к Наде ездить. Но той тоже особо некогда разговоры вести. Это попервой они сидели и часами своё детство вспоминали, а позже, когда уже привыкла Надежда, что сестра частенько приезжает, только примет её и давай снова хозяйством заниматься. В селе — не в городе, любила она повторять. Чтоб не стеснять Надю, Саша тоже стала с ней в огороде возиться, а ещё любила просто из дому уходить. Пройдётся по селу, возле каждого знакомого дома постоит, повспоминает. Потом на реку, потом в лес.
Пока однажды не услышала, как племянницы младшие между собой переговаривались, что надоело им тесниться, когда она приезжает каждые две-три недели. Кровать одну ей освободи, а самим ютись. А то как ещё и Иру часто с собой берёт...
«Лишняя», думала про себя. И перестала в Жоведь приезжать. Но и Киев не радовал. Не для пенсионеров город.
Глава 17
2006 — 2007гг.
Дождалась когда Ирочка школу закончит, поступит и объявила дочерям о своём решении уехать.
— Мама! — в отличие от Кати Ира негодовала. — А мне как же?
— Ир, ты можешь остаться. Даже нужно тебе остаться. Институт требует.
— А где мне жить? Ты квартиру продашь, чтобы дом купить, а мне куда идти? В общагу?
— Ира! — прикрикнула Катя. — А ну, вежливее с мамой! Иди работать, и будет на что снимать себе жильё отдельное.
Катерина полностью поддерживала мать. Она знала, как той плохо без Ивана, мается, не найдёт себе места. Катерине хотелось чем-то помочь, только своих дел не в проворот, вообще ни на что времени не хватает. Потому ну никак не может она больше времени маме уделять. Тут бы про мужа не забыть в этой спешке ежедневной. Да и Геническ, где мать присмотрела домик, тоже казался Катерине прекрасной идеей. Пусть не Чёрное, тем не менее море, залив точнее, сразу за воротами. Они ездили уже все вместе, одобрили мамин выбор. Возле забора с улицы лавочка удобная, сядешь на неё и прямо перед тобой на сколько видно голубое всё: и море, и небо. А за десять минут ходьбы и городской пляж в центре города. Будут дети к бабушке каждое лето на оздоровление отправляться.
— Мам, на меня рассчитывай. Я помогу тебе с переездом.
Так и решили. Квартиру продали, дом в Геническе купили. Ира, скрепя сердце, нашла место официантки в вечернюю смену. Хотя ей всё равно казалось, что её предали. Какая разница матери, где целыми днями куковать? Что тут, что там, одна малина. А ей теперь, бедняжке, днём учись, вечером работай, а отдохнуть когда? А погулять? К Кате даже на первое время отказалась переезжать, вот ещё! Мало мать мозг выносит со своими устаревшими взглядами, ещё сестринских нравоучений не хватало. Короче, обиделась она на всех. Сговорилась Ира с подругой, вместе сняли однокомнатную квартирку.
Саша переехала летом. В этот первый год в новом городе, почти каждый день она ходила на пляж. Не на весь день, конечно. Никогда не любила в самую жару на солнцепёке жариться. С утра Саша вставала раненько, в семь уже возле воды, а после девяти — обратно собирается. А потом домом заниматься. На целый год умудрилась растянуть ремонт и обустройство двора. Специально всё медленно делала, чтоб руки были заняты и мысли.
А когда уже всё переделано, любила выходить за двор, на скамейку присядет и любуется. И сидит так часами, и ничего не нужно больше. Хорошо. Просто хорошо. Тихо тут и спокойно. И мысли не тревожат, не бередят раны душевные, когда смотришь на воду перед собой. Там дальше горизонт цветами переливается, чайки кричат. Перед её домиком редко люди загорать устраиваются, предпочитают до широкого пляжа дойти, тем более до того рукой подать. А Саше тут больше нравится. Не много места, всего метра два с половиной песка полоса, да камни огромные как граница между сушей и водой, зато спокойно. Зимой, правда, ветра с моря сильные дуют, суровые. Только забор высокий спасает двор. Зимой так не посидишь долго, не больше получаса выдерживает Саша. Евгений тоже любит так с ней тут сидеть, на скамье на этой, деревянной. Оба вдаль смотрят. Она молчит и он молчит. Он и сейчас смотрит на неё и понимает, что всё равно — любит. И такую её, старую любит. Нет ему ближе и роднее никого, чем Сашка. Сашенька.