Первое лето и внуки до самой школы с ней тут остались. И помощь и отрада. И осенью на каникулы приезжали. А зимой не захотели, с родителями куда-то отправились. И на следующее лето приехали. Катерина часто звонит, почти каждый день. Говорят они по нескольку минуток всего: как дела, как здоровье, чем занималась. Но тепло внутри, что дочь пусть и эти обычные вопросы, но не забывает задавать. А если какой день-два не позвонит, то потом всегда извиняется, и старается чуть подольше с мамой поговорить. А Ира, та редко звонит. Очень редко. И приезжала всего-то раз. И то, было чувство у Саши, что не к ней, а к морю приехала.
И всё же, Александра счастлива здесь. Даже сидеть вот так, без мыслей и дел, и то легче, чем в бетонных стенах одинаковых скворечников, где людей — сотни, а поговорить — не с кем.
И Таня даже в гости один раз приехала. Долго они не виделись, хотя дружили все эти годы. Таню муж в Казахстан увёз вскоре после Сашиной свадьбы с Ильёй. Уже там, на его родине она замуж выходила. За все эти годы только два раза и виделись: раз Саша к ней ездила и вот, наконец-то и Таня родную Украину навестила. А так в основном всё письма друг другу писали. Потом, конечно, уже и звонить начали, но реже, ведь дорого. А теперь и по Интернету можно общаться. Так и договорились. Неделю Таня гостила. Саша её даже и не сразу узнала, как встретила: неужели же эта старая морщинистая женщина -это та разбитная и смелая девчонка, что сама на месте не сидела когда-то и ей не давала покоя? Жизнь у неё тоже нелёгкая сложилась, но благодарна и за такую. Дети выросли, разъехались кто куда, редко навещают их с отцом. А старший сын ещё по молодости с родителями разругался, и вот уже больше пятнадцати лет как ни слуху, ни духу. Только от знакомых иногда и доходит весточка, что жив ещё.
— Умру, — Таня говорит, — а он и не узнает. А как узнает — и на могилу мою не придёт.
— Из-за чего он так?
— Он девушку одну очень любил. Но мы с отцом против неё были. Она слишком развязная была, слишком много позволяла мужчинам. Короче, сын мой не верил нам, а мы с мужем точно знали, что спит она с кем захочет, не сдерживает себя. А сыну моему плачется, что это наговаривают на неё, завидуют её красоте да их совместному счастью. В общем, отец запретил на ней жениться, я поддержала мужа. Вот с тех пор и не общаемся. Не простил нас.
— Они вместе до сих пор?
— Да нет. Через года три разбежались. Только нас он всё равно не простил. Потому что у него тогда с отцом до драки дошло.
— А ты, Тань, пыталась с ним поговорить потом, уже после их развода?
— Да тысячу раз! У меня его телефона нет. Я письма писала. Мне его друг адрес дал столичный. Но ответа ни разу не было, а потом, наверное, переехал, потому как письма возвращаться стали.
— Где он теперь?
Таня расплакалась:
— И знать не знаю. Ой, Сашка, как сердце болит!
После Тани племянницы приезжали. Хотя, они и в первое лето приезжали. Надя — та нет. Та вообще, кроме ближайших к Жоведю городов — Чернигова, Бахмача и Киева, — никуда в жизни своей и не ездила. Соседние сёла не считаются.
Вот так и течёт теперь Сашина жизнь. Но она довольна. Не зря прожила, детьми гордилась. Теми, которых у неё несколько десятков, ведь каждого, кому помогла на свет появиться, своим ребёнком считала. Из них мало кто знал о ней и о роли её, но было несколько человек, кому родители рассказали. И те приходили иногда, ещё когда работала. Среди них и мальчишка один, полюбился ей больше всех, — Александр. Это Веры и Павла сын. Его в честь неё Вера назвала. Он только вот школу закончил. Умнейший мальчуган! Судьба с ним жестоко, конечно, немного. Он в детстве болел много и с рукой проблемы, с правой. Хорошо, что он от природы левша получился. А так молодец — спортом занимается и какой-то конкурс околонаучный выиграл, его теперь по результатамв США учиться по бюджетной программе забирают.
С Верой они подругами стали. Та Павла простила и снова, сразу, как Александр родился, они семьёй стали. В сыне души не чают. Гордятся им. А Вера всё считает, что никогда не сможет отблагодарить Сашу за то счастье, что ей подарила.
Глава 18
2014 — 2015 гг.
Девятый год уже Саша на новом месте живёт. Летом полон её дом родственниками, а потом пустеет. Наконец она привыкла к такому ритму. Полюбила это место, этот дом. Приняла и то, что так теперь всегда будет — в основном одна. Ира так и звонит — редко, навещает раз в году. Так и не поняла Александра, где и когда она упустила дочь. Ведь вроде даже больше, чем Катерине ей времени уделяла, и давать могла всего тоже больше. А получила в ответ холодность и обиду. За что? Зато Катенька и дети её — отрада сердцу.
А сейчас ещё страх добавился от непонимания, что происходит? Что за война такая новая на её землю пришла? Стали воспоминания детские проявляться, как немцы у них в доме стояли, как мама плакала. А ещё стало часто сниться, как она, маленькая, одна в лесу, и маргарин есть пытается, а от него так плохо, что умереть хочется. Просыпается, воздух ртом глотает. «Только бы не повторилось! Господи! Зачем, зачем они так?» — плачет ночами. Снова страх голода её преследует. Всю жизнь и не вспоминала тех первых лет, а теперь, вот, вернулось. Волной накрыло. Ей не понять их, тех, кто такое творит. Днём не страшно, а вот ночами, когда снова и снова тот сон снится про лес и маргарин, хоть и спать не ложись.
Очередное лето прошло, все разъехались. А как же она рада была внуков своих увидеть. Она к ним редко в Киев ездит, а видеть-то их хочется. Как благодарила их в это лето за то, что приехали, а у самой внутри чувство, что в последний раз.
Никого рядом не было, когда в груди заболело. Саша только закончила лисья жёлтые опавшие во дворе сгребать. Еле-еле в дом зашла, дышать сложно — грудь разрывается. Пять минут — и не стало её. Не заметила и сама, как сердце остановилось. Помнит только, что после боли тихо так и спокойно стало, как раньше было, когда Евгения видела. И сейчас он тоже тут — вот почему боль прошла. Такой, как и прежде. Красивый, любимый, ненаглядный. Как же она за ним скучала, как ждала его! Всю свою жизнь его ждала. Евгений протянул ей руку, улыбнулся и сказал:
— Привет, родная!
Её тонкая ладошка легла в его большую, настоящую мужскую ладонь.
— Неужели я уже умерла?
Он кивнул, и видит Саша в его глазах и скорби отражение и слёз начало. Даже улыбка, что на губах, не может эту скорбь прогнать.
— Чего ты плачешь-то? Не рад меня видеть?
Евгений коснулся рукой её лица, провёл по щеке — нежная, светящаяся. Нет здесь облика и тела нет, лишь душа — настолько светлая, насколько смогла любви накопить и отдать за все семьдесят четыре года. Он лишь слегка головой качнул, чтоб поняла, и произнёс:
— Я так ждал тебя.
— Мог и раньше за мной прийти...
— Я хотел, чтобы ты как можно дольше жила.
— Очевидно, что ты никогда не был человеком, раз так говоришь.
Саша улыбнулась ему. И легко и весело стало, — знала она, как и он тоже знал, что отныне они никогда не расстанутся.
Все персонажи романа вымышлены.
Любое совпадение с реальными людьми случайно.