«Fat Secret» выдает 800 калорий за 100 грамм гранолы. У меня вылезают глаза из орбит и последний кусочек буквально застревает в горле. Выплевываю остатки батончика и чтобы побороть приступ кашля, запиваю стаканом воды.
— Воу! — Маруська вскидывает руки и начинает заливаться смехом. — Это было отвратительно, Лесь! Может, все-таки пончик?
— Ты представляешь сколько тут калорий?! Восемьсот! — я с ужасом рассматриваю этикетку от своей закуски. Даже не представляю сколько бесполезной гадости съедаю за день. Какое классное и одновременно ужасное приложение! — Мне остается всего триста калорий на ужин, чтобы не превысить дневную норму. Как люди живут, съедая всего лишь тысяча двести калорий в день?
Живот неприлично урчит, поддакивая моему возмущению.
— На этот раз ты считаешь калории? — Маруська откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. — В прошлом месяце было интервальное голодание.
- Нашла неплохое приложение, — я стараюсь не обращать внимания на ее саркастическую усмешку и рассказываю о том, что успела оценить в приложении.- Смотри, тут даже есть считыватель штрих-кодов и ты можешь добавлять свои собственные рецепты и рассчитывать калории…
Маруська слушает меня с таким выражением лица, которое лучше слов говорит «оно мне надо?». Я прекращаю рассказывать.
— Ты же в курсе, что без физических нагрузок все твои диеты — фигня?
— Ненавижу спорт!
Маруська со мной полностью соглашается. Всю старшую школу и годы в университете мы обе дружно просидели на скамейке для освобожденных. Благо, ее мама работает в поликлинике и может достать любые справки.
Мой телефон пиликает, сообщая о новом смс.
— Так, идем забираем тот пугачевский прикид, — перевод на карту поднимает настроение, я залпом допиваю чай и расцветаю в улыбке впервые за день.
— Твой анимешник наконец прислал остаток за книгу?
— Да, не могу поверить. Он каждый вечер засыпал меня новыми главами, а с оплатой месяц тянул! Отбил всю охоту читать книги для взрослых!
— Зато ты теперь знаешь в чем пойдешь на выпускной.
***
Мы приобрели чудо-тунику, в которой я похожа на один большой страз на ножках. Чтобы поднять себе настроение и потратить остаток от перевода, я предлагаю заглянуть в книжный. Хочется «закусить» привкус от прочитанного второсортного порно чем-то качественным. Я прохожу мимо полок с классической литературой в поисках по-настоящему мощного автора. Оруэлл? Подойдет. Беру «Скотный двор» в новеньком переиздании и подхожу к Маруське.
Книга, которую я редактировала несколько месяцев назад, уже переместилась с полки «нон-фикшн» в «бестселлеры». Подруга делает фото и выкладывает его в сторис.
— Прикинь, ты теперь звезда! — комментирует она, отмечая меня на фото. — Следующее интервью возьму у тебя.
— Не трать время, популярность мне не светит, — цокаю я, вертя книгу в руках. Моя фамилия значится последней после редакторов издательства. — Вся слава всегда достается писателям.
— Скажи это «Цензорам», — Маруська несет книгу на кассу, — любой автор удавится за шанс оказаться у них в руках.
— Они — другое дело. Они задают тренды в мире литературы.
— Кстати, что ты планируешь на остаток дня?
— Посижу с ноутом в «Бонифации», поищу какую-нибудь интересную работу среди заказчиков. Мне хочется что-то… — и замолкаю, не зная, что именно может привлечь внимание моего куратора. Но это обязательно должно быть что-то особенное.
— Например?
— Пф, — я поднимаю руки и роняю их с тяжелым выдохом, — что угодно, только не очередная манга с рейтингом восемнадцать плюс плюс плюс!
Маруська хихикает. Она любит подобное чтиво и периодически просит у меня почитать рукописи авторов, которые мне присылают для редактуры. Поначалу мне было все равно какой текст править, лишь бы за это платили деньги. Но теперь мне хочется уйти в другое русло, взяться за что-то стоящее. За то, во что я сама поверю и, может быть, вдохновлюсь.
Мы выходим на улицу. Июньское солнце слепит глаза, мы щуримся после приглушенного освещения торгового центра.
— Хочешь посмотреть на интервью Максимыча?
Я застываю и, не веря своим ушам, оборачиваюсь к подруге. Ее лукавую ухмылку я знаю наизусть. Она не шутит, предлая мне то, о чем я даже попросить не смела. Не говоря ни слова, я бросаюсь на шею подруги и от чувств сжимаю так, что она закашливается.
Она никому не разрешает присутствовать в студии во время записи. Я благодарна ей за то, что она делает исключение ради меня. И моих безответных чувств к преподавателю.
— Только ничего не трогать! — зачем-то предупреждает Маруська.