***
Это нормально, когда ты смотришь на рот говорящего человека и не смеешь даже моргнуть? Как змея под гипнозом у флейтиста, я раскачиваюсь сидя на стуле влево- вправо и слушаю голос из динамиков. Хорошо, что меня не видно за затемненным стеклом студии.
В маленькой каморке с шумоизоляцией Маруська вот уже три года записывает контент для университетского радио и его официальной группы. У нее настоящий талант! Только она может обычную новость преподнести так, что ее несколько дней обсуждают во всем университете. Она целых полгода добивалась интервью с Аксеновым. Можете представить, как занят этот человек?
Я стараюсь вести себя тихо, хотя знаю, что комната для записи изолирована от посторонних звуков. Маруська несколько раз показала на приборы и кнопки, на которые мне нельзя нажимать. Прямой эфир- дело серьезное.
Я сижу тихо, даже дышать боюсь.
Виктор Максимович одет в темно-серый костюм, под ним белоснежная рубашка и галстук, который он ослабил всего пару минут назад. Я подписана на его страницу в инстаграмм и слежу за всеми фотографиями, которые он выкладывает. Особенно за теми, что он делает в спортзале. Именно благодаря им я знаю какое красивое и накачанное тело он прячет под строгими рубашками и костюмами.
Я не свожу глаз с двух небрежно расстегнутых верхних пуговиц, которые открывают его шею и часть ключицы.
Я что, только что облизала губы, глядя на него? Господи, только бы никто этого не видел!
Стыдливо оборачиваюсь, прекрасно зная, что в студии записи никого нет.
Интервью уже подходит к концу, а я так и не придумала, что скажу, когда он выйдет и увидит меня. Я безотрывно наблюдаю за мужчиной за стеклом и, кажется, начинаю пускать слюни. Буквально.
Ну разве можно оставаться равнодушной, когда говорит этот человек? Из динамиков льются не звуки его голоса, а самый настоящий мед. Такой же сладкий и тягучий.
— М-м-м, так бы тебя и съела! — мечтательно вздыхаю я, роняя лоб на стол.
Что-то меняется в выражении лиц Маруськи и Аксенова, когда я поднимаю голову. Виктор Максимович оглядывается на стекло с настороженностью. Губы слегка подергиваются, силясь сдержать улыбку. А Маруська покрывается красными нервным пятнами. Я знаю их. Это значит быть беде. Кто накосячил? Что произошло?
Я непонимающе моргаю и обвожу взглядом сначала комнату, а потом панель управления. И вдруг замечаю кнопку «Sound ON», горящую красным.
«Я что сказала это хочу съесть собственного преподавателя, а он это услышал?» — мелькает у меня в голове и тут же молниеносно вторая догадка, еще хуже первой: «Или это услышали ВСЕ в прямом эфире?!»
По спине пробегает холодок, я закрываю рот рукой, чтобы сдержать вырывающийся крик ужаса. А в это время из каморки выходит Максим Викторович:
— Спасибо за приглашение, Мария, — говорит он с дежурной интонацией и поворачивается ко мне, так и не договорив:- Было приятно…
Мне становится дурно от вида его широко распахнутых глаз и очевидного удивления на лице. Он точно это слышал!
— Здравствуйте, Олеся.
— Здравствуйте, Максим Викторович, — откликаюсь я, опуская голову.
Неловкость, повисшую в воздухе нарушает Маруська, когда выходит за преподавателем и провожает его, рассыпаясь в благодарностях за интервью. Еще несколько секунд и дверь за Аксеновым закрывается, а я со стоном закрываю лицо ладонями.
— Какой треш! — воплю я, боясь посмотреть на подругу.
— Леська, ты лошара! — орет Маруська, бросаясь к панели для записи.- Из всех кнопок, ты выбрала именно эту!
Все, теперь я определенно в черном списке посетителей ее студии.
— Я понятия не имею, когда успела нажать ее, — бормочу я, прекрасно зная, что простым извинением не отделаться.
— Странно, что с твоим везением ты мне еще эфир не отключила!
Маруська разворачивает ноутбук, клацает по кнопкам и страница с записью радиоэфира обновляется, мы видим первый комментарий под ним:
«Отличное интервью! А кто и кого хотел съесть? Ничего не понятно, но очень интересно!»
Тишина. Маруська смотрит на экран и ничего не говорит. Я ожидаю чего угодно: от ее праведного гнева до безутешных слез. Но подруга внезапно взрывается громким хохотом и падает на диван.
Я бросаю взгляд на экран, на котором появляется еще несколько комментариев:
«Кто-нибудь скажите, он живым оттуда вышел? Или нашего Аксенова сожрали?»
«Ну, хоть кто-то озвучил мои мысли вслух!»
Вместо того, чтобы посыпать голову пеплом от стыда, я заливаюсь смехом вслед за подругой.