Еще немного полежала, глядя на теплый свет фонаря, льющийся из окна. Плотных штор здесь не предусмотрено и это могло стать проблемой, но в моей ситуации казалось ерундой. Собрала все силы в кулак и поднялась, несмотря на то, что ничего не хотелось делать. Думала, что могла бы и еще несколько суток вот так проваляться в кровати, покидая ее только по естественным нуждам, но тогда прошлое обязательно захватило бы меня и погрузило глубоко в воспоминания, а меня ждала новая жизнь.
На общей кухне сидела большая компания молодых ребят, сейчас мне не хотелось ни с кем разговаривать, и, несмотря на их приглашение присоединиться, отказалась, налила себе кофе и ушла в свою комнату.
Ритка едва сдерживалась в рамках приличия, когда ругала меня за долгое молчание. Она никогда не была паникершей, но за несколько часов моего сна успела напридумывать разных ужасов, главную роль в которых играла я. Пришлось долго извиняться, пообещать, что впредь буду внимательнее и не стану пропадать в незнакомом городе надолго.
— Иначе, — захлебываясь эмоциями, выговаривала Ритка, — я объявлю тебя в розыск, сама приеду в Красноярск, найду и надаю подзатыльников!
Улыбалась и слушала разбушевавшуюся подругу. Несмотря на одинаковый возраст, Ритка всегда казалась мне умнее, мудрее и храбрее. Рядом с ней чувствовала себя младшей сестренкой и мне нравилась эта роль. Зачастую ловила себя на мысли, что хочу многому научиться у подруги, перенять те качества, которых мне не хватало, из-за недостатка которых страдала.
Проговорили долго. Ритка расспрашивала обо всем, вплоть до планировки хостела и соседей. И я рассказывала, без особого энтузиазма и воодушевления. Говорила, чтобы занять себя, отвлечься. Кажется, теперь любое занятие имело только одну цель — отвлечь меня от мыслей. Впору покупать пяльцы, нитки и канву, вышивать крестиком и надеяться, что это станет терапией от больной любви.
После разговора с Риткой перерыла вещи. В спешке запихивала в чемоданы все, что попадалось на глаза без разбора. И теперь, мне показалось, самое время, чтобы понять, что же я собрала.
Через несколько часов в хостеле повисла тишина. Все гости разбрелись по своим номерам, улеглись в постели и, наверняка смотрели красочные сны, а я стояла у окна и смотрела на темные шпили храма. Ночью он почему-то напоминал замок из какой-нибудь вампирской саги. Что-то было в нем такое готическое, фантастически завораживающее.
Вскоре я снова легла и попыталась уснуть. До утра еще слишком долго ждать, а занятий, кроме сна для меня больше не нашлось.
Глава 7
Его пальцы мягко скользили по изгибам моего тела. Теплое дыхание щекотало чувствительную кожу на шее. Горячие губы коснулись уха, скулы. Тяжело дышала, запрокинула голову, открывая шею для поцелуев. Кусала губы и не сдерживала протяжных стонов от его легких прикосновений. Он игрался со мной и невинными прикосновениями доводил до изнеможения. Даже короткий поцелуй в щеку казался чем-то волшебным, невероятно возбуждающим и интимным. Шелковое платье нисколько не скрадывало чувственность прикосновений, а даже добавляло им колдовские нотки. Он будто волшебник шептал заклинание на ухо, слова были знакомыми, но смысл их улетучивался от моего плавящегося сознания. Его руки заскользили вверх, собирая ткань и оголяя бедра. Прижался теснее, и я почувствовала силу его желания. Уперлась рукой в окно и выгнулась навстречу его рукам, которые бесстыдно спускались все ниже. Скользнул рукой под трусики и коснулся разбухшего клитора. С губ сорвался громкий стон. Раздвинула ноги, смяла ткань платья в бессильном желании сорвать его с тела, освободиться из его плена, ощутить дыхание своего мужчины на разгоряченной коже. И он угадал мое желание, одним движением снял платье и отбросил в сторону. Вздрагивала от каждого движения его пальцев, жмурилась и двигалась им навстречу. С трудом держалась на ногах, но он даже не думал прекращать мучительно сладкие ласки.
— Моя чувствительная девочка, — довольно сказал он и проник пальцами во влажное лоно. — Мокрая, сладкая, такая податливая.
Опустился и стянул с меня трусики. Его язык пощекотал под коленкой, и мне пришлось приложить массу усилий, чтобы удержаться на ногах. Шумно выдохнула и облизала пересохшие губы. Уткнулась лбом в прохладное стекло и распахнула глаза, когда он нежно укусил за ягодицу. Ахнула и тут же задохнулась, когда его пальцы вновь скользнули во влагалище. Я горела, растворялась в волнах жара, которые прокатывались по телу, сходила с ума и была готова умолять, чтобы он не останавливался. Насаживалась на пальцы и мечтала о том, чтобы он сгорал в этой страсти вместе со мной. Его язык вырисовывал замысловатые узоры на позвоночнике, и я послушно выгибалась ему навстречу.
Стоны становились все громче, дыхание все чаще, а его движения — резче. Он почувствовал, что я на грани. Перехватил за талию и прижал к себе, покрывая плечи поцелуями. Заметалась в его руках и крупно задрожала, когда меня накрыло ярким оргазмом. Закусила губу, чтобы сдержать громкий стон удовольствия.
— Я люблю тебя, — раздались над ухом теплые слова.
Улыбнулась и лениво раскрыла глаза. А в следующее мгновение широко распахнула и утратила всю расслабленность. Лишь ноги все еще дрожали.
Но теперь оказалось сложно определить, отчего колени подкашивались. Я смотрела на темные шпили, которые сливались с черным полотном беззвездного неба. Напротив красовался зловещий замок. Окна — темные провалы вселяли ужас. Лишь из одного окна лился тусклый свет, но и его загораживала женская фигура. Широко распахнутыми глазами смотрела на нее. Вокруг стало заметно прохладнее, казалось, чье-то ледяное дыхание коснулось моего плеча. Сжалась и покрылась гусиной кожей.
— Ты меня разочаровываешь, — сзади раздался холодный голос Руслана.
Еще секунду назад его руки согревали и дарили невероятное блаженство, от его голоса тепло разливалось в душе, а сейчас он казался чужим, незнакомым.
За этими словами всегда следовала ссора. Внутренне напряглась и задрожала всем телом. На глаза навернулись слезы. Снова. Снова я что-то сделала не так. Он снова недоволен. Обида сжимала сердце в кулак. Губы дрожали, но я не смогла произнести и слова. Лишь неотрывно смотрела на незнакомку напротив, которая беззвучно билась в окне напротив, словно невольница, которая жаждет получить свободу.
— У тебя никого нет. Даже твой отец бросил тебя. Ты никому не нужна.
Его слова, словно тонкие иглы, впивались в кожу, проникали все глубже, добирались до сердца, чтобы безжалостно вонзиться и оставить еще одну кровоточащую рану. Но эти слова не причиняли бы столько боли, если бы не были правдой, которую сложно отрицать.
— Неблагодарная! — постепенно повышал он голос, даже не пытался скрыть злости и раздражения. — Я все делаю для тебя. Я забрал тебя из того общежития, в которое ты превратила квартиру, избавил тебя от необходимости считать каждую копейку. И это твоя благодарность? — закричал он.
Сжалась, словно ждала удара. Да. Каждый раз я ждала, что вот сейчас, сейчас он ударит, перейдет черту. Сорвется. Но он сдерживался. Каждый раз сжимал кулаки, кричал и уходил, оставляя меня наедине с собой. А я корила себя за сомнения, за то, что подумала, будто он способен на такую подлость. Винила… За что-то, за его недовольства.