Во второй раз все было сложнее. Муж проштрафился уже серьезно, вернувшись домой после дружеской пирушки в три ночи абсолютно пьяным и наглым. Скандал разгорелся нешуточный, и период ледяного молчания растянулся на три дня. Вот тогда Эля и постигла всю прелесть таких моментов.
Возможность спать в другой комнате - это раз. Никакого секса. Никаких душных объятий ночью. А спать иначе, чем заключить ее в кокон своих рук и ног, он не умел.
Заниматься любыми своими делами, не опасаясь наткнуться на его раздражение – это два. Александр с большим трудом переносил, когда жена уходила из дома, не важно, что почти все ее подруги – порядочные женщины, имеющие семьи. Не важно, что она всякий раз попрекала его своим одиночеством и деградацией, что ей необходимо иногда ходить в театр, в кино, на концерты, в музеи, хоть куда-нибудь! Нет, он не любил отпускать ее из дома. Приглашай подружек, устраивайте кинопремьеры, танцы, песни, все, что угодно, но – дома. А тут - такая благодать. Ходи, куда хочешь, читай книжки в уютном кресле перед телевизором, (он не любил, когда она читала при нем), посещай бассейн, кинотеатр, сауну – настоящее раздолье! Я - обижена, Я – с тобой не разговариваю, Я – перед тобой не отчитываюсь за каждый свой шаг, Я – свободно дышу! Это был гимн Эли, ее отдушина и гавань, ее пристань – те дни, когда она не разговаривала с мужем.
Постепенно Эля стала нуждаться в таких днях, как в воздухе. И, соответственно, искать причину для ссор. Смутно, в глубине души, она понимала, что поступает дурно, гадко, недостойно, но ничего не могла с собой поделать. Она все чаще бывала злой и раздражительной, все недостатки мужа выросли в ее глазах до вселенских масштабов. Ее стала раздражать его манера разговаривать, кушать, привычка громко смеяться, и его привязанность к крепким словечкам и вульгарному жаргону. Она его постоянно критиковала, исправляла, наставляла. Он злился, обижал ее, бросался вещами, хлопал дверью… Потом она целыми днями не разговаривала, гуляла, читала, рисовала, посещала концерты любимых исполнителей, театр, балет. Воодушевлялась вновь открытым для себя автором, или исполнителем. Стала заниматься бальными танцами. Открыла в себе множество талантов. Вышивала, делала своими руками кукол. Мир заиграл новыми красками, жизненное пространство расширилось и преобразилось.
Но она не могла не понимать, что делает несчастным мужа. Он перестал радоваться жизни, все реже смеялся. Уже не был таким заботливым и предупредительным, как раньше. Даже когда они жили в мире, он был осторожен в словах, в чувствах. Александр все еще желал ее, любовался ею, восхищался ее внешностью, ее талантами, образованностью, умением вести беседу, украшать компанию, со вкусом подходить ко всему на свете, будь то сервировка стола, или выбор дивана в гостиную. Но делал это немного издалека, как наблюдатель. Как посторонний, которому выпал случай понаблюдать, и даже поучаствовать в жизни некогда обожаемого героя. Он постепенно перестал быть частью ее жизни.
И она заскучала… Ей стало недоставать его шуток, уютных вечеров при свечах. Эля не находила в себе смелости приласкать его, прижаться к нему ночью и рассказать дурной сон. Придя с холода, просунуть холодные руки мужу под мышки, закинуть ему на колени озябшие ноги. Недоставало тысячи мелочей, даже его привычки укутывать ее своими объятиями ночью, и сонной привычки прижимать жену к себе покрепче, когда она ворочалась. Веселить ее, когда она грустила…. Заботиться о ней, когда она болела…. Все это исчезло из их жизни, казалось, навсегда.
Эля не разговаривала с мужем уже пять дней. И все пять дней она с тревогой чувствовала, что потеряла что-то очень дорогое, родное и близкое. Где-то ошиблась, прошла мимо чего-то важного, по-настоящему стоящего…. Очень хрупкого и драгоценного….