Мальчик пытается отступить назад, но в этот момент мужчина грубо хватает его за руку и поднимается на ноги, хватая со стола тетрадь. Паренек пытается высвободить руку, но отец тащит его за собой к двери, а затем буквально выталкивает его из помещения, вручая уже помятую тетрадь сыну.
— Ты как был ничтожеством, так и останешься, — напоследок проговаривает он и захлопывает дверь прямо перед носом мальчишки.
В этот же момент комната становится размытой, а я просто стою в шоке от того, что только что произошло. Кто-то действительно так относится к детям? Зачем мне вообще это показывают? Давят на мою жалость что ли?
Оказалось, представление не окончено. Следом за этой картиной появляется другая.
Этот же мужчина, тот же мальчик, только еще и женщина — темноволосая, худая, будто изнеможённая, ссутуленная. Они сидят за столом и, видимо, начинают обедать. И снова спустя секунду этот мужчина-тиран становится зачинщиком конфликта. Ну, как. Он просто молча сбрасывает тарелку супа со стола, говорит, что это есть невозможно и, резко поднимаясь, уходит.
Женщина, будто уже привыкшая только смотрит в стол, лишь слегка вздрогнув, а затем встает, и начинает убирать осколки.
— Мам? — тихо зовет женщину мальчик, но та даже головы не поднимает.
— Принеси хоть какую-нибудь пользу и помолчи, я не хочу ничего слышать. В нашем доме и так достаточно несчастий, Ричард.
После этих слов картина снова расплывается. Теперь я возвращаюсь в белое измерение. И, кажется, на этот раз мне становится все предельно понятно. Значит, это была не просто иллюзия, это было воспоминание. Часть жизни Симона. Я вздохнула. Даже и не знаю, как реагировать на это.
— У каждого свои причины злиться, и ты это знаешь, — подводят итог Духи, — но, мы поможем вам остановить Ричарда Симона.
***
— Остановить апокалипсис — полдела. Нужно еще остановить его зачинщика. И, помните, всему есть своя цена, — перевожу я те слова, что сказала без сознания, — ну, на этот раз все более менее понятно. Нужно будет что-то сделать с самим Симоном.
— Осталось только придумать что, — напряженно произносит Лиам, — и понять про какую цену идет речь.
— Давайте пока сделаем то, что можем. С этим нужно расправиться как можно быстрее, — нетерпеливо говорит Тео и берет ключи от свой машины. Мы собираемся и идем к машинам.
— Значит так, Лиам пока едет к Дитону и везет его к Неметону, что бы друид сделал защитный заговор, иначе горгульи могут вырваться в самый неподходящий момент. Так же, этот заговор должен не позволить ритуалу Симона сработать, — снова проговариваю я наш план, боясь что-то упустить, — и еще ты должен предупредить остальных о нашем плане, а то что-нибудь может пойти не так.
— Все может пойти не так, — тонко подмечает наш стакан-наполовину-пуст-Тео. Я предпочитаю просто пропустить его слова мимо ушей. Да, план не идеален, но то что он у нас есть, это уже хорошо.
— Тем временем мы с Тео едем в их хранилище и меняем ингредиенты «зелья» на нужные нам. Затем находим ритуал, который показали мне Духи и скидываем его Скотту с Лидией, которые прочтут его на поляне заранее. Потом Симону нужно будет всего лишь использовать подменённое вещество, и победа у нас в кармане.
— Только вот непонятно, что сделает тот ритуал, который проведем мы.
— У нас нет другого выбора. Только полностью довериться Духам.
Мы опять боремся вслепую. Ничего не поделать. Или судьба такая, или проклял нас кто, но с уверенностью идти на встречу с Симоном и горгульями просто не получается. И, нет, это не они такие умные, это просто удача чего-то не благосклонна к нам. Может все-таки стоит задуматься насчет курицы в качестве жертвоприношения.
— Ну, что, едем? — говорит Тео, подходя к своей машине. Я не слишком-то спешу запрыгнуть в салон и немного приостанавливаюсь, замешкавшись. Но, этого хватает, чтобы он обратил внимание и обернулся, вопросительно подняв брови.
— Дай нам минуту, — просит Лиам.
— Ну, конечно, наши Бонни и Клайд даже перед Судным днем не могут обойтись без пустых слов прощания, — проворчал старичок-боровичок, но все-таки оставил нас вдвоем.
Лиам медленно поворачивается ко мне лицом и нежно улыбается, взяв меня за руки. У меня едва получается выдавить улыбку из себя в ответ и я лишь обреченно вздыхаю.
— Ты чего? Помнишь, мы справимся, если будем вместе? — тихо произносит он, зная что это пустые слова. На деле нет никаких гарантий. Единственное, что нам дает тот факт, что мы вместе, это поддержку. Но, никак не два билета на выживание. Он и сам знает это.
— Я видела, Лиам, — хрипло произношу я, едва сдерживая слезы. Только не сейчас, — видела, что будет, если они победят. Это страшно. Он призовет нечто страшное. Останутся лишь клочки земли, на которых возможно будет жить, а все остальное будет выжжено. Он будет править и никто его не остановит. Но, мы даже до этого не доживем.
— Что еще ты видела? — с опаской спрашивает он, но я видела слишком много, а времени рассказать все нет.
— Симон сейчас на взводе и он дал приказ горгульям всех, кто попытается им помешать, убить, избавиться любым способом. Если вас… если поймают тебя и Дитона на поляне… а у вас против их ничего нет…
Я стала прерывисто дышать, снова и снова вспоминая одну и ту же картину. Руки начинают дрожать, от страха уже жить не хочется. Сколько это будет продолжаться. Я видела, что будет с каждым из нас, если что-то пойдет не так.
— Эй, я тоже боюсь. Вы идете прямо в логово к этим змеям. Заезженный прикол, но и правда, залезть в берлогу к медведю и тыкать ему палкой в глаз безопаснее, чем-то, что будете делать вы. То, что будешь делать ты, — это да. Я говорить в слух не стала, но, то, что произойдет со мной и Тео, если попадемся мы… Впрочем, сегодня рискуют все.
Глубоко вздыхаю и зажмуриваюсь, ибо глаза начинает щипать. Еще немного и слезы предательски потекут по щекам, а мне этого не надо. Судорожно, трясущимися руками обнимаю Лиама, прижимаюсь к нему всем телом, желая быть насколько это только возможно ближе к нему. Глотаю воздух, будто задыхаюсь и цепляюсь пальцами за его тонкую кофту, сквозь которую так хорошо чувствуется тепло. Его тепло. Его запах. Я не могу его потерять.
— Обещай, — хоть это и глупо, но мне это нужно, — что это не последний раз, когда мы видимся.
— Обещаю. Через пару часов мы снова будем рядом, — он чуть отстраняется от меня и смотрит прямо в глаза, — я люблю тебя.
Я на секунду перестаю дышать. Это первый раз, когда он так открыто говорит об этом. Но времени переваривать это нет, к сожалению.
— Я тоже тебя люблю, Лиам, — он лишь на мгновение задерживается на моих губах. И я боюсь, что это в последний раз, — скоро увидимся.
— Еще немного ваших прощаний и мы все увидимся на том свете, если нам повезет и он существует, — неожиданно появляется рядом Тео. Мы с Лиамом киваем друг другу и отпускаем руки.
Тео резко разворачивается и идет к своей машине, а мне остается только идти следом.
— Я бы советовала тебе подробнее изучить историю Бонни и Клайда и перестать романтизировать эти фигуры, — поучительным тоном говорю я Тео, когда он заводит свой автомобиль.
— Обойдусь, — без интереса говорит он, — сейчас мы должны доставить сумасшедшего дедулю в дом престарелых.
— Думаю, будь у меня такое детство, как у него…
— Что с его детством не так?
— Ну, если в общих чертах, то наша распавшаяся полусемья с недоверием ко мне и моим раздражение по отношению к детям на фоне их ячейки общества кажется семьёй на ужине во время рекламы майонеза.
— В любом случае, пора спасать всех от проблем его детства.