Но ты ужасно обрадовалась, просто засияла как кастрюля, вот что меня удивило.
Конечно, у меня уже бывали какие-то подружки, даже переспал пару раз, но ничего путного, либо зануды, которых полгода нужно упрашивать и уговаривать, либо маленькие проститутки. И никто никогда мне особенно не радовался. Я даже стал думать, что по-другому и не бывает.
Мази, я никогда не забуду нашу первую ночь! Я не знал, что можно так обнимать, так смеяться и плакать, так закрывать глаза, так прикасаться губами… Мази, когда ты взяла его губами, я думал, что умру. Я смертельно захотел умереть, прямо там, в твоей смешной девчоночьей комнате с цветочками, потому что думал, что такое не может повториться…
О, смотри, они таки забили гол. Орлы! Завтра всех мужиков насмешу…
Мазаль. Ты же добрая женщина! Что нам ссориться из-за стариков? Ты знаешь, я могу настоять, но здесь не тот случай.
Ты, помнишь, как я уходил из университета? С последнего курса. Я же смог выдержать все эти скандалы, отцовскую истерику, мамины слезы. В конце концов, они согласились на нестроевые войска, но я все равно через полгода ушел в полицию, разве ты забыла?
Кстати, знаешь, почему я выбрал именно полицию? Смешная причина, даже тебе постеснялся рассказать.
Однажды, еще на первом курсе, я выпросил у отца машину, чтобы поехать к Шаулю в Тель-Авив. Он был единственный, с кем я искренне дружил в университете. Знаешь, никогда не смогу примириться, что он сел в тот автобус, какая невезуха!
Я ехал по четверке, не слишком быстро, там особенно не разгонишься. И машину очень боялся попортить, тогда Субару только завезли в страну, отец бы меня убил за любую царапину.
И вдруг мне на хвост сел какой-то идиот. Причем так близко, что приходилось все больше разгоняться. Я хотел перестроиться, но слева завис еще один, я даже не понял сначала, что они вместе развлекаются. Пытаюсь притормозить — еще хуже, задний прямо давит на бампер, и левый притирается все ближе и ближе.
Я их морды до сих пор помню, — два восточных придурка, вовсе и не арабы. То ли их разозлило, что машина новая, то ли просто мозги перегрелись.
Я и в бок пытался уйти, и гудел, ни черта! Играются как кошка с мышкой, — немножко отпустят и опять прижимают. Я уже чуть не реву, вся спина мокрая от напряжения, всего полгода как права получил, а гоню больше ста двадцати.
И тут на страшной скорости прямо по белой полосе выскакивает огромный джип и встает прямо перед моим левым мучителем. Слышала бы ты, как у него тормоза завыли! Я проскочил, конечно, но тоже затормозил, как сумел, а за мной и тот гад сзади. Из машины вылезает такой спокойный немолодой дядька, он в обычной одежде был, и машина обычная, только синяя лампочка, но эти придурки от увлечения не заметили. Он достал удостоверение, потребовал у них права, прямо на наших глазах порвал на мелкие кусочки и бросил на обочину. Потом похлопал меня по плечу и уехал. И ни одного слова!
Я тогда подумал, вот это работа! Хоть немного очистить мир от всякого дерьма. И не важно, черный ты или рыжий.
Знаешь, родная, я не люблю красивых разговоров, но это же наша страна. Кто-то должен за нее болеть. Ты посмотри, весь мир против нас. Только и успеваем бежать, то из Германии, то из Польши, то из России. Франция — такая красивая страна, такая культура, а туда же! Кладбища разрушают! И твои замечательные французские родственники выглядят там полными идиотами, хотя и живут в окружении музеев и дворцов. А помнишь, сколько музеев в Париже? За год не обойти! Вот чему, действительно, завидую. Нашим бы детям…
Еще пару лет, и Оферу в армию идти. А за ним и остальным. Даже Илане. Не могу представить нашу красавицу в форме. После твоего-то баловства и любви!
Я знаю, они настоящие люди, все сделают, как положено, но… Как подумаю, аж тошнит от ужаса, еще не хватало с тобой об этом говорить! И деваться некуда, нет у нас другого дома.
Все время вспоминаю Эяля. Как он там живет, как терпит Америку? Богатая страна, а что толку? — Ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Один сплошной Макдональдс, прости Господи!
И дети вырастут чужими. Мало одиночества нам досталось в детстве?
Не люблю об этом говорить. Все время объяснять, оправдываться, как тогда с полицией. Я знаю, ты поняла, насколько это было серьезно для меня. Ты сразу поддержала, хотя я мог бы гораздо больше зарабатывать адвокатом.
Мази, мы такие старые друзья, далась тебе эта бар-мицва! Ни первая, ни последняя, дай Бог!
Тяжело мне, понимаешь, очень старые они стали. Как представлю, что сидят одни за праздничным столом…