— Вот вещественные доказательства. Если Корина воображает, что может втоптать меня в грязь в этой истории, то она глубоко ошибается, уведоми ее об этом. Если она не согласится на мои условия, я передам, это журналистам.
Крайль прочел два или три письма и сунул их в бумажник вместе с фотографией Роя.
— Это будет для нее тяжелым ударом, Ник. Она обожала Роя.
Инглиш сурово посмотрел на него.
— Совсем не обязательно ее вводить в курс этого дела. Все зависит от тебя. Если тебе до такой степени жалко ее, то постарайся уговорить.
— Я очень боюсь, что буду вынужден показать ей эти письма, — сказал Сэм, — но мне это совсем не нравится.
— Ты ведь не обязан заниматься этим делом, Сэм. Я могу поручить это дело другому адвокату.
Крайль пожал своими плечами.
— О, не беспокойся. Я займусь этим. Но мне не хотелось бы быть таким безжалостным, как ты.
— Пожалуйста, без сентиментальностей, хорошо? Что, Рой оставил завещание?
— Да, Корина наследует все его состояние, которое состоит из кучи долгов. У него был сейф, ключ от которого находится у меня. У меня еще не было времени проверить его содержимое, но я уверен, что в нем ничего нет.
— Скажи мне, что у него имелось, прежде чем говорить Корине. Можно устроить так, как будто в сейфе был найден страховой полис; устрой так, чтобы она получала две сотни долларов в неделю. Я буду платить их.
Широкая улыбка появилась на лице Крайля.
— Кто теперь занимается сантиментами? — сказал он, вставая.
— Пойди к Коронеру, — резким голосом проговорил Инглиш, — и сделай так, чтобы наша версия прошла.
— Не беспокойся, — ответил Крайль. — Я тебе сразу же позвоню.
Через несколько минут после ухода Крайля Лоис встала из-за стола, за которым работала, и вошла в его кабинет.
Тот холодным и неподвижным взглядом устремился на конец своей сигары. Он поднял голову и сделал ей маленький знак.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он, облокачиваясь на стол. — В котором часу вы легли сегодня спать?
Лоис села и улыбнулась.
— После четырех часов, но мне не нужно много спать.
— Не говорите глупостей. Возвращайтесь к себе после перерыва и ложитесь спать.
— Но я вас уверяю, мистер Инглиш, — начала она, но он ее перебил.
— Это приказ. Работа подождет. Вы слишком утомляетесь. Гарри сделает все необходимое.
— Гарри тоже лег очень поздно, — настойчиво проговорила она. — Я вас уверяю, что я совсем не устала, мистер Инглиш. Мы как раз проверяем выручку от матча.
Инглиш провел рукой по волосам и проворчал:
— О, черт побери, я совсем забыл про этот матч. Сколько же мы получили?
— У Гарри будут готовы цифры через полчаса.
— Отлично. Теперь поговорим немного о вчерашнем. Каково ваше впечатление?
— Не блестящее. Я проверила все досье. У него не было ни одного клиента с августа.
Инглиш нахмурил лоб.
— Вы в этом уверены? Подсчитаем немного: ведь это в марте я купил ему дело, да?
— Да, мистер Инглиш. Я нашла заметку о деле, датированную 31 июля, но после этого — ничего.
— Но что же он мог делать в течение этих девяти месяцев?
Лоис покачала головой.
— Он мог просто закрыть лавочку. Никаких следов записей ни в одном из ящиков, если только, — добавила она, — они не были сожжены или украдены.
— А вы не нашли следов сожженных бумаг?
— Нет.
— Ладно. Ну что ж, я благодарю вас, Лоис. Ме было очень грустно, что вам пришлось так поздно работать. Теперь доставьте мне удовольствие, пойдите отдыхать после завтрака. Для меня не было ничего срочного?
— Не забудьте, что вы сегодня завтракаете с сенатором в половине второго, а Гарри хочет, чтобы вы бросили взгляд на отчетность по матчу.
— Принесите мне почту, а потом пришлите Гарри. — Инглиш посмотрел на свои часы. — У меня есть еще полтора часа до того времени, когда мне нужно будет отправиться на завтрак с сенатором.
— Хорошо, мистер Инглиш.
Она вышла и сразу же вернулась с почтой. Инглиш быстро просмотрел ее и вернул Лоис.
— Теперь пошлите ко мне Гарри.
Вошел Гарри Винс тяжелой походкой.
Инглиш бросил на него быстрый взгляд и улыбнулся.
— Вам не пошло на пользу такое позднее спанье, Гарри. У вас совершенно утомленный вид.
— Это только так кажется, — возразил Гарри, приветливо улыбаясь. — Я принес вам отчеты. Смело могу сказать, что мы заработали чистых двести семьдесят пять тысяч долларов.
— Неплохо! Вы держали пари на Джое?
— Нет, я забыл.