(Наташа)
А крючок давно пустой…
Разбитая коленка
(Наташа)
Бежит дорожка вниз и вниз
И шепчет мне: — Давай, беги!
А мама вслед: — Не оступись,
А папа строго: — Погоди!
А я, как ласточка лечу,
И чувство незнакомое,
Вот, если только захочу,
Подпрыгну выше дома я!
Там, где-то розочки цветут,
И тети на скамеечке.
Они не смотрят в высоту
И не увидят девочку.
Но вдруг дорожки поворот
И каменная стенка.
А я споткнулась, хлоп, и вот:
(Саша)
Разбитая коленка!
На пляже
(Саша)
Говорят, что южный Крым
Опускается все время.
Это значит: дном морским
Скоро станет этот берег.
Проплывут здесь рыбы стаей,
Камни тиной зарастут,
А пока мы загораем
Каждый день, как на посту.
(Наташа)
Мы об этом и мечтали:
Волны плещутся у ног.
Даже брызги долетают
И соленый ветерок.
(Саша)
В море, сколько кинешь глазом,
Только свет и только синь.
И полно на детском пляже
Загорелых плеч и спин.
Чтоб найти темней, чем наши,
Нужно долго поискать.
Это значит — грустно даже -
Очень скоро уезжать.
(Наташа)
Но пока еще возможно,
Мы на пляже посидим,
И пока еще не поздно,
На дельфинов поглядим.
И поплещемся немного
В голубой морской волне.
(Саша)
Взять ее с собой в дорогу
Не удастся, видно, мне.
Заключительная глава
(Наташа)
Так вот в жизни получается,
Что все хорошее кончается.
Вот закончилось и наше
Путешествие на юг.
(Саша)
Вновь вагон стучит колесами,
И деревья вдаль уносятся.
Будем помнить край далекий.
Ты теперь наш добрый друг.
(Наташа)
Здравствуй, милая столица!
Ты уже нам стала сниться.
Мы соскучились по дому,
По родным и по друзьям.
(Саша)
Впереди работы много,
Через год — опять в дорогу.
(Вместе)
Обо всем, что там увидим,
Мы расскажем снова вам.
Пятилетка «пышных похорон»
А мы у времени в плену,
Как будто мухи в паутине.
Снять липких нитей пелену
Надежды нет уже в помине.
Они от завтра до вчера
Натянуты прочней каната.
Вся жизнь — нелепая игра
Мохнатоногого пирата!
На районной конференции я впервые увидел Гришина — бессменного первого секретаря горкома партии. Это был маленький пожилой человечек с волосами какого-то неестественно желтого цвета. Когда Гришина провожали, он вошел в подъехавший «членовоз» целиком совершенно не нагибаясь, даже головы не пригнув.
Именно с воспоминанием о Гришине связано мое представление о периоде застоя.
Миша Караханов, помощник Петровой, пересказывал разговор с одним из помощников Гришина:
— Каждый раз мы пишем ему доклад, в который вкладываем какие-то новые сведения, моменты, акценты и каждый раз он лично вычеркивает все новое, оставляя только то, что было и год и два, и несколько лет назад.
Помню и свои ощущения застоя. Мне казалось, что все, что произойдет в ближайшее, и более отдаленное время уже расписано, предопределено и распределено по папочкам у меня в шкафу: за майской демонстрацией последует ноябрьская, за отчетной компанией — отчетно-выборная, а за выборами в местные Советы — выборы в Верховный Совет и так далее и так далее. И нет в окружающем меня мирке ничего высокого и волнующего, только серость и скука и выматывающая суета, да мелкие дрязги корысти и честолюбия.
Басня
Горка
Ей, богу, я вам не совру:
Похоже это на игру.
Как будто, посреди двора
Стоит высокая гора.
Прозрачная, как льдинка,
Манит ее вершинка.
И все, кто только рядом есть,
Стараются на горку влезть.
Один песочком для себя
Дорожку посыпает,
Другой, порядочек любя,
Ступеньки вырубает.
А тот, чтоб избежать забот,
Ступает задом наперед,
Подушечку подвесив:
Не любит, видно, стрессов.
А эти, вот так ловкачи,
Сметливые ребята.
Они не то, чтобы рвачи,
Но малость плутоваты.
Один давно на горку влез.
Он сладко спит и вкусно ест.
Другие, как попало,
Но тоже не пропали.
И стерегут его покой.
Не влез бы кто-нибудь другой.
— Постой, приятель, ты куда?
Ведь наверху — то холода!