Я едва успел уйти в отпуск, и отдыхал с семьей в подмосковном санатории, когда меня вызвали в райком, и Бирюков, тоном, не терпящим возражений, приказал принимать общий отдел. Так мной в очередной раз заткнули кадровую дыру.
Но перемены назревали и городском комитете партии. На должность первого секретаря вместо казавшегося вечным Гришина назначили моложавого, высокого и красивого человека, кандидата в члены Политбюро Бориса Николаевича Ельцина. Это было, как дуновение свежего ветра, в затхлой атмосфере столичного горкома.
Однако, порывы этого ветра временами доходили до штормового. Ельцин ходил пешком и ездил на общественном транспорте. Злые языки утверждали, что только во время съемок теле — и кинокамер. Устроил разнос некоторым первым секретарям райкомов. Поговаривали, что первый секретарь одного столичного райкома покончил жизнь самоубийством.
Я лично присутствовал в качестве секретаря партбюро на церемонии вручения наград лучшим инструкторам аппаратов райкомов. Нашего ветерана Маркову Киру Александровну награждал лично Ельцин. Он держался очень почтительно и выказывал максимум уважения рядовым работникам.
Но, возможно, он вел себя совсем по-другому с первыми секретарями райкомов. Во всяком случае, Бирюков после встреч с новым первым совсем перестал себя сдерживать. Он открыто выражал презрение к аппарату, сравнивал нас с винтиками, любой из которых можно свободно заменить. Скорее всего, эту атмосферу он уловил именно в горкоме партии и перенес на нас, нисколько не опасаясь отпора. Ведь так же чутко уловил он и новый стиль выступлений первого секретаря и требовал от своего помощника, чтобы тот писал ему любое выступление короткими рублеными фразами с весьма сильными выражениями.
Как-то раз он заметил, что такой стиль легко удается мне, и с тех пор часто требовал, чтобы материалы готовил именно я. Нужно сказать, что после того, как Миша Караханов защитил кандидатскую диссертацию и ушел куда-то в другую сферу, мне приходилось писать тексты не только выступлений, но и целые доклады даже для Петровой. При этом, как правило, замечаний по текстам ко мне не было.
Меня не спрашивали, а я, естественно, никому не рассказывал, как это у меня получается — угадывать стиль докладчика. Секрет был прост и сложен одновременно. Когда я знал, для кого предназначен тот или иной материал, я просто начинал слышать голос этого человека, который и «надиктовывал» мне целые страницы нужного материала. Разумеется, предварительно мне нужно было слышать голос этого человека и представлять его лексику. Ну, а после того, как я вживую услышал самого Ельцина, мне было легко писать для Бирюкова, пытающегося выступать «под Ельцина».
"Социалка"
Шел второй год перестройки, а я уже больше года тащил лямку заведующего общим отделом. Работа с бумажками и письмами, в общем-то, непыльная, была мне не по душе. Единственным светлым пятном в однообразной рутине райкомовской жизни были ежемесячные семинары, которые проводил заведующий общим отделом горкома, вкрадчивый старичок, бывший при прежнем первом секретаре — Гришине — своеобразным серым кардиналом, по аналогии с Черненко, который из канцелярии общего отдела возвысился, хоть и ненадолго, до Генерального секретаря ЦК КПСС. Тем не менее, семинары он проводил интересно, мимоходом не забывая нам внушать, что заведующие общими отделами — это не иначе как "белая кость" в аппарате райкома, что, безусловно, было лестно.
С приходом Ельцина, сменился и заведующий общим отделом, в недалеком прошлом — секретарь обкома комсомола Свердловской области. Он мне сразу понравился, может быть, тем, что был прямой противоположностью прежнему заведующему. Когда в числе нескольких ребят, на собеседование пригласили и меня, я откровенно ему сказал, что с удовольствием принял бы предложение работать под его началом в горкоме, но, к сожалению, я уже сам напросился на «расстрельную» должность в своем райкоме.
А дело было так. В Москве в порядке эксперимента решили изменить структуру аппаратов нескольких райкомов. Вместо отделов образовывались группы, курирующие парторганизации по производственной принадлежности. Вместо промышленного отдела появилась соответствующая группа, а вместо отдела науки — своя. Все остальные организации: милицию, медицину, торговлю, ЖЭКи и пенсионеров — объединили в оставшуюся группу, сейчас называемую чаще «социалкой», которой я и вызвался руководить. В качестве, так сказать, общественной нагрузки мне поручили курировать исполком райсовета, который располагался в основном на втором этаже четырехэтажного здания, два верхних этажа которого занимал РК КПСС.