Коля был у меня на свадьбе свидетелем, он тогда оканчивал учебу в Харьковском авиационном институте. А свидетелем со стороны невесты была ее лучшая подруга, тоже из Харькова, маленькая, похожая на цыганку, артистическая натура, Рита. Про себя мы с Иринкой даже мечтали: вот бы они понравились друг другу, и мы могли бы дружить семьями.
Но нет, говорят, что люди, похожие друг на друга, редко сходятся.
А мы? Мы с ней, скорее, исключение.
А Коля? Мне кажется, он так и не смог по-настоящему пережить свою первую любовь, которая стала для него источником переживаний, буквально разрушивших его психику. Вскоре он женился на женщине с ребенком, и у них появились свои дети. Но был ли он счастлив?
Мы как-то встретились с ним в Светловодске на часок, накануне отъезда его семьи домой, в Запорожье, но даже не успели, как следует, поговорить. Через отца, который разговаривал с его родителями, я узнал: Коля начал сильно пить, что, впрочем, было не таким уж редким явлением в те неспокойные времена, предшествующие большим историческим катаклизмам.
Следующий раз мы встретились с ним в перестроечное время. Он позвонил, сказал, что в Москве, а потом пришел к нам в гости, все такой же привычно возбужденный.
— Генка, Генка, как я рад тебя видеть! — знакомо повторял он.
Он принес бутылку «Армянского», тогда уже редкого натурального коньяка, и мы долго разговаривали втроем за ужином, который на скорую руку приготовила жена. Он признался, что перешел с работы конструктором на снабженческую должность, и, хотя здесь у него, видимо, все хорошо получалось, он скучал по прежней работе.
А в остальном, это был прежний, но уже немного постаревший, Коля.
Мы хорошо расстались, и я был в полной уверенности, что Коля уже на пути домой. Но следующей ночью, когда мои уже давно спали, он позвонил мне снова и, будучи, видимо, крепко пьяным, принялся что-то объяснять заплетающимся языком.
— Коля, ты приходи к нам завтра, если сможешь, и, пожалуйста, больше не пей.
Но он не позвонил ни на следующий день, ни позже, а через несколько месяцев я узнал, что однажды ночью он возвращался пьяный домой, и его насмерть сбила машина.
Ах, почему я тогда не договорил с ним по телефону, может быть, я мог ему в чем-то помочь? Иногда мне кажется, что я слышу его голос:
— Генка, Генка, как я рад!
И еще я вижу какие-то знаки, напоминающие о давно ушедшем друге.
То я нахожу, что вихрастый мальчишка из группы «Звери» как две капли воды похож на молодого Колю.
— А вдруг это его сын? — мелькает радостная мысль.
То я узнаю, что ник «Другой» является одним из самых популярных в интернете, и я вспоминаю сцену из далекого прошлого. Мы сидим на уроке за нашей партой у окна, смотрим на синее небо и море, по которому идет пароход, а он машинально чертит своим каллиграфическим почерком на чистом листе: «Другой», «Другой» — и так много раз.
— Коль, а что значит «Другой?», — спрашиваю я, а он не отвечает и только как-то растерянно улыбается.
Капустин Яр
По сравнению с моей прошлой работой в обсерватории в горах Казахстана, Капустин Яр выглядел вполне цивилизованно и даже комфортно. Сразу по приезду нас разместили в гостинице. Предстоящее место работы с нашим опытным образцом было заранее подготовлено и даже личный состав выделен. Так что нам не пришлось самим, как это было несколькими годами ранее, ничего готовить из оборудования.
Несмотря на то, что прицеп привезли недели на две позднее, чем ожидалось, работу специалистов удалось организовать буквально с первых дней. Правда, с некоторой, чисто воинской спецификой. Прихожу я, скажем, с утра вместе с дежурным офицером открывать прицеп. Включаю напряжение, а система не работает. Другой бы на нашем месте призадумался, но только не мой бравый вояка. Он двинул по очереди, что было мочи, сапогом по нижним основаниям стоек, где находились блоки питания и… система заработала.
— Климат у нас континентальный, контакты отсыревают, — пояснил он коротко.
Так я убедился, что опыт — великая вещь.
В один из первых дней после прибытия прицепа, когда стоящие на площадке штатные радиолокационные станции даже еще не были подключены, к нам пожаловало высокое начальство. В обычной жизни генерала и с одной звездочкой на полигоне было не встретить, а тут к нам пожаловал командир сразу с двумя звездами. Все наши военные ужасно засуетились, чуть в обморок не попадали, все, но только не наш главный конструктор Яков Ефимович. Он был что называется ветеран РТВ. Сдавал на здешнем полигоне предыдущую систему, еще на лампах, и прекрасно знал, как следует вести себя с высоким начальством.