Забияка явно сбит с толку, но не сдается, и мы бредем к другому озерку, затем к третьему, пока, наконец, совсем посиневшие, не обещаем отмолотить его этим самым бреднем, если он не закончит над нами бесчеловечные эксперименты.
Так, ни с чем, мы и вернулись на базу. Это был явно не наш день. Разгадка нашей неудачи заключалась в том, что на расположенной выше по течению Волгоградской ГЭС по выходным сбрасывали воду, а ее уровень повышался не только в реке, но и в старицах. Уже на следующий день на добычу раков ушли другие знатоки и вернулись с целым мешком раков.
Я же в это время наслаждался охотой на жерехов. Особенно мне понравилось облавливать омут, который с высокого берега выглядел впечатляюще: пугающая чернота глубокой воды и крутящий водоворот. Но именно там настойчиво бил крупный жерех. Я подбирал к нему разные блесны и все-таки обманул его, но вытащить из воды мне удалось только до половины, после чего он сорвался в воду, подняв тучу брызг.
К вечеру погода испортилась: температура упала, и начал моросить мелкий, противный дождь. Большинство из нас не было готово к подобному капризу природы. Палатка у нас была только одна и вместить полтора десятка мужиков просто не могла.
Поэтому нам пришлось всю ночь сидеть у костра, варить раков и запивать их техническим спиртом, которого, учитывая ежесуточную норму по пятьдесят грамм на брата, у нас скопилось достаточно много. Я с детства не пробовал раков, поэтому не слишком разбирался, какие части у рака съедобны. К тому же, выпивая дневную норму кислого, не чета медицинскому, спирта, я не был уже слишком разборчив.
А дождь все шел и шел, и самой злободневной шуткой в ту ночь была цитата из знаменитого мультфильма:
— Кажется, дождь начинается!
Как ни странно, дождь закончился как раз с рассветом. Утро выдалось теплым, туманным. Я разломил последнего рака, когда уже совсем рассвело, посмотрел на то, что я ел всю ночь, и ужаснулся. Этого позднего ужина мне хватило на последующие тридцать с лишним лет.
Федин
В Иркутске было предприятие «Каскад», которое по договору отправляло к нам в Институт своих специалистов. Кстати сказать, в основном очень толковых ребят и девчонок. Среди них был и Гена Федин, с которым мне только раз удалось довольно близко общаться, а все остальное я про него только слышал.
Гена был заядлый охотник. Случай, который произошел с ним осенью, как мне кажется, в полной мере его характеризует. Он поехал со своим приятелем охотиться на боровую дичь. Маршрут выбрали самый отдаленный, и это в условиях сибирской тайги. Планировали вернуться через пару дней, но прошло уже вдвое больше, прежде чем вернулся один приятель. На вопрос: где же Гена, он очень удивился и сказал, что был абсолютно уверен в том, что Гена уже дома.
Оказывается, охота не задалась, и они решили возвращаться домой, но напоследок обойти одну неприметную сопку. Каждый — со своей стороны. Обогнув свою половину горы, приятель Гену не встретил. Он подождал немного, но видя, что Гены нет, решил его не дожидаться и преспокойно вернулся в город.
Гена объявился через две недели. Страшно исхудавший, с разбитым ружьем и исцарапанными руками. Но не потерявшим присутствия духа и чувства юмора. Посмеиваясь, он рассказывал, что встретил на своем пути медведя. Зная, что с мелкой дробью, которой были заряжены патроны, против матерого зверя делать нечего, он залез на дерево и решил дождаться его ухода. Однако зверюга подзаправился провизией из его рюкзака и улегся под деревом, в ожидании чего-нибудь более существенного. Прошло довольно много времени, прежде чем медведь ушел. Обходя нежелательного соседа, Гене пришлось сделать большой крюк и влезть на довольно крутой каменистый склон. К вечеру пошел снег, стало скользко и, вдобавок ко всему, он растянул сухожилие. В поисках пологого спуска он и провел больше недели, путешествуя по незнакомой горной гряде. Питался замерзшими ягодами, пока не закончились спички, согревался у костра, на ночь устраивал себе шалаш из лапника.
— А в остальном все было нормально, — неизменно добавлял Гена, когда к нему особенно приставали с расспросами.
Ту осень я проводил в командировках в Капустином Яре, дожидаясь, кстати, Федина, который должен был сменить меня в качестве старшего по группе. Но Гена все не ехал, как оказалось, по причине своего скитания в тайге. Наконец, он приехал, уже слегка отъевшийся, а не отощавший после вынужденного поста.