Конечно, с себя. С того самого предмета, который каждому знаком лучше всего.
Ну, а кроме всего, мне очень хотелось получше разобраться в перипетиях своей жизни, которые мелькали с неуловимой быстротой, так что осмыслить их не хватало ни времени, ни желания.
Но все это было раньше. А как же получится у меня сейчас, когда я буду впервые говорить свои голосом и … о себе?
— Ну, и долго ты собираешься заниматься самокопанием? — с сомнением спросила как-то жена, — и будет ли это кому-нибудь интересно?
— Может быть, я сам и не очень интересен, но наша жизнь проходила на фоне исторических событий, которые еще долго будут будоражить умы людей, и они самым крутым образом повлияли на нашу с тобой судьбу и судьбу наших знакомых. Думаю, что вот это и может быть интересно.
Я довольно долго раздумывал над структурой своего произведения.
С одной стороны материала много, и охватывает он больше шестидесяти лет. Поэтому это мог быть только роман.
С другой стороны, он составился из множества кусочков, похожих на картинки, ожившие благодаря настойчивым усилиям моей памяти.
И я решил: назову эти картинки «клипами».
Уже пара лет прошло, как я закончил печатать последнюю главу воспоминаний и теперь вполне могу оценить, что же у меня получилось: 10 глав и более полутора сотен коротких рассказиков-клипов.
Я снова возвращаюсь к тому времени, с которого начал вести записи.
Осень 13-го года. Горящие покрышки на улицах прекрасного города, и толпы беснующихся нелюдей на его улицах. Я не то, чтобы забыл, но как-то не связывал между собой эти события.
На самом деле эта русофобская вакханалия и будет называться Майданом и будет иметь множество значений и смыслов. В основном негативных. Но несколько и позитивных. Ничем не спровоцированная ненависть не могла не вызвать ответной реакции. Реакции русских людей. Начиналось духовное прозрение.
Не всех сразу, а по отдельности. У одних, это вызвало решение идти добровольцем на воюющий Донбасс. Кто-то, в зависимости от возраста, решил «сражаться пером». А у кого-то могло возникнуть острое желание хапнуть побольше чужого добра и забиться в норку поглубже.
Все зависит от того какая у кого душа.
Все это и значило: нас всех разбудил Майдан.
Лепестки сакуры
Отец. На службе
Ощущение непреходящей ценности каждого мгновения человеческой жизни сопровождает меня давно, но впервые оно возникло, почти лет тридцать назад, когда мы с пятнадцатилетней дочерью сидели теплым вечером на завалинке деревенского дома на хуторе Криничном и слушали рассказы отца.
И я с отчетливой ясностью понял одну, казалось бы, очень простую истину: пройдет еще несколько лет, и уже некому будет вспоминать о службе на Дальнем Востоке в предвоенные годы, потому что не будет ни отца, и, вообще, никого, кто бы мог вспомнить то время.
А затем, я подумал и о себе, что вот так же и я, спустя какое-то время, окажусь в числе тех, кто будет вспоминать прожитое и так же, как мой отец, пересказывать в очередной раз своим внукам. А потом не станет и меня, и исчезнет и мой мир вместе со всеми, кого я любил, и кто, быть может, любил и меня.
Так уж получилось, что эту главу о своем детстве я начал писать, когда все части моей последующей жизни были уже описаны и разобраны по главкам и коротким рассказам или, как их еще назвал — клипам.
Я думаю, что это даже к лучшему, потому что за прошедшее время я прошел неплохую школу и научился не только более или менее грамотно излагать свои мысли, но и сами эти мысли обучился тренировать и делать их своими верными помощниками.
Теперь о самом материале. В разделе о моей юности на Днепре была отдельная главка об отце. То же самое я сначала хотел сделать и здесь. Но, по размышлению, понял, что писать о своем детстве в общем-то нечего, а то, что я помнил, так или иначе связано с отцом. Поэтому я решил, что, рассказывая об отце в моем самом раннем детстве, не буду выделять отдельные главки о себе. Зато постараюсь как можно тщательнее представить, каким он был.
Мой будущий отец проходил срочную службу в пограничных войсках на Дальнем Востоке. Помню, тогда в Криничном, он рассказывал о красотах Уссурийской тайги, которую он, как охотник, мог оценить лучше, чем кто-либо другой. Отслужив положенный срок, он возвращался домой. В пути их эшелон задержали и объявили, что началась война. Перед строем выступил пограничный начальник и предложил желающим пройти ускоренные курсы по подготовке офицеров.
Отец был в числе согласившихся. Учебу он проходил в Алма-Атинском погранучилище. Через полгода ему присвоили звание младшего лейтенанта и назначили командовать взводом разведчиков на Калининском фронте.