— Го-ры!
Правда, еще не те, скалистые засыпанные снегом, которые я видел с аэродрома. Это были круглые, поросшие деревьями, кое-где виноградниками. Мы стояли в лощине. Где-то, невидимый за валунами, журчал ручей. Над горами, которые можно было назвать просто большими холмами, висел густой туман, и солнце проглядывало сквозь него тусклой алюминиевой заклепкой.
— Приехали, — мрачно сказал шофер, — дальше даже рейсовые автобусы не ходят.
Он покопался за сиденьем и вытащил кусок брезента:
— Прикроешься пока, а то замерзнешь.
— А потом? — попробовал пошутить я.
— Потом жарко станет.
— Ну да, конечно! — подумал я, но выбора не было.
Скоро мы поднялись еще выше и въехали в густой и холодный туман. Машина отчаянно ревела, кланялась на ухабах и, казалось, что не будет конца ни этому туману, ни бестолковым поклонам. Я поднял воротник пальто, накрылся брезентом, но уже через несколько минут отсырел и замерз отчаянно. Кажется, только ехидная ухмылка мальчишки удерживала меня от того, чтобы не застучать по кабине и не попроситься вовнутрь. Потом туман стал постепенно редеть, и я заметил, что совсем рядом неопрятными рваными клоками лежит снег, и горы, мимо которых мы проезжали, стали значительно круче и выше и ощетинились темно-зелеными елями.
Солнце постепенно проглядывало и мне стало гораздо теплее. Брезент больше был не нужен, я сложил его и сунул под себя. Слева от нас вдоль дороги выгибалась высокая каменная дамба, у подножия которой узенькой строчкой пенился ручей. Переехав через небольшой мост, мы повернули почти на сто восемьдесят градусов, и дамба, и ручей, и какие-то строения за ручьем очутились прямо под нами. Я взглянул назад и увидел, что то, что я принимал за плотный туман, было белым пушистым облаком, сквозь который уже ничего внизу не было видно.
Машина все урчала и пыхтела, и мы забирались все выше и выше. У меня прямо дух захватывало, когда-то по левому, то по правому борту открывалась пропасть. Солнце старалось вовсю. В какую бы сторону не поворачивала машина, оно било прямо в лицо, и, даже смежив веки, я чувствовал его обжигающее сияние. Когда серпантин по голому склону горы окончился, и на ее вершине мы повернули в очередной раз, неожиданно начался лес. Огромные заснеженные ели росли под нами и выше нас, и мы проплывали под их величественными лапами, как будто уменьшаясь до смешных, почти игрушечных размеров.
На одном из поворотов машина остановилась и, хлопнув дверцей, из кабины выбрался красный, распаренный пацан.
— Ух, — сказал он, — жарко.
И, усевшись рядом со мной, принялся стаскивать клетчатую рубаху.
— Не замерзнешь? — спросил я, и с уважением посмотрел на его худое загорелое тело, — это ты здесь?
— А то где же! Да это пустяк, ты вот на дядю Митюню поглядишь!
Глядя на него, снял пальто и я, но дальше раздеваться не решился. Так мы сидели, опершись о сучковатые бревна, а над нами и вокруг нас разворачивалась восхитительная панорама сияющего снега и гор, поднимающихся уступами к самому небу.
— Стой, — закричал мой сосед и заколотил по крышке кабины, — айда воду пить!
Он спрыгнул вниз и полез через глубокий пушистый сугроб. Скорее из любопытства я отправился за ним и застыл от удивления. Передо мной был глубокий и узкий овраг, поперек которого лежала металлическая труба. Одним концом она уходила в землю на той стороне оврага, а на этой стороне была заткнута деревянной пробкой. По всей длине трубы были просверлены тонкие отверстия, через которые на дно оврага тонкими струйками стекала вода. А там, на дне оврага, навстречу им взметнулась на пятиметровую высоту огромная остроконечная глыба льда ярко голубого, почти синего цвета.
— Отчего она такая? — спросил я парня.
Он заткнул пробкой трубу, откуда рвалась наружу хрустальная струя, посмотрел на меня:
— Это от неба. Видишь, какое оно синее. Да ты пей. Внизу такой воды нет.
Я сделал, для порядка, несколько глотков, и у меня заломило зубы.
— Поехали, что ли?
В очередной раз свернув, мы выехали на плотину, которая подпирала большое, стиснутое между двумя крутыми горами озеро удивительного бутылочно-зеленого цвета.
— Озеро видишь? — спросил мой спутник, — Большое Алма-Атинское. Глубина в нем знаешь какая? Приезжали тут, мерили, так дна достать не могли.
— А рыба в нем есть? — загорелся я.
— Не. Вода больно холодная и зеленая в любую погоду.
Я так и не понял, почему это здесь льдина голубая, а озеро зеленое, но спрашивать больше не стал.