После его объяснений я сначала выдохнула облегченно, а затем хмуро уточнила:
— А ты расплачиваться чем собирался-то? Или и вправду думаешь, что я должна была бы оплатить уход за этим животным?.. Кстати, а где ты его взял? Судя по тому, что не удосужился переодеться, не дома. И назревают сразу вопросы: почему дам своих бросил, где и зачем спер орилика?
— Опять ты про дам, — трагично и слишком уж театрально вздохнув, он отпустил мою руку, чтобы уже в следующее мгновение положить её мне на талию и притянуть к себе поближе. — Забудь ты про них. Этот орилик мой. А поводу чем расплатиться, а что, счета у вас уже отменили?
— Ага, твой. То есть его ты взять додумался, а переодеться — нет? — сделав зарубку в памяти, что надо почитать про какие-то счета, про которые я пока не слышала, попыталась оторвать его лапищу от себя, однако это оказалось мне не под силу. — И не трогай ты меня!
— Боюсь, руки сами собой к тебе тянутся… А что по поводу одежды — так говорил же, спешил я к тебе.
— Можешь спешить обратно. Моё приключение уже закончилось! Всё! Помощь не нужна! И услышь ты меня уже наконец. Уши свои длинные почисти, если плохо слышишь. Я САМА СО ВСЕМ СПРАВЛЮСЬ! ВСЁ! ТОЧКА! — под конец я едва не кричала и, отодрав его руку, зло чеканя шаг продолжила свой путь.
— Ну и зачем ты врешь? — в этот раз он не стал меня догонять, а тихо, без единой смешинки, спросил. Я не стала оборачиваться, дабы он не увидел, как покрылись румянцем мои щеки. Потому что он, пусть и частично, поймал с поличным меня на лжи. И как он догадался?!
— А зачем ты предлагаешь помощь, которую я не прошу? Почему не отвечаешь на вопросы? Я не понимаю, для чего ты преследуешь меня… И даже имени своего ты до сих пор так и не назвал. А ещё не могу я уразуметь, зачем тебе нужно отправляться со мной? Донимать всю дорогу пошлостями?
— Донимать пошлостями — ну как без этого? Нужно же как-то будет разнообразить общение, а это добавляет особой остроты. А вообще… — он снова каким-то чудом оказался прямо передо мной, и я едва успела остановиться, чтобы избежать столкновения. — Давай мы с тобой поговорим обо всём в спокойной обстановке. И я отвечу на твои вопросы. Не обещаю, что на все, ведь у меня, как и у тебя, есть свои тайны. Но на какие-то — обязательно.
— Может, ты мне просто гостиницу хорошую и недорогую посоветуешь, да мы разойдемся в разные стороны? Навсегда, — да, мне было интересно узнать про него и его мотивы побольше, однако ещё больше пугала, если забыть про его постоянное желание меня ощупать, излишняя настойчивость и странное желание сопровождать меня непонятно куда. Поэтому я наградила его тоскливым, но полным ожидания взглядом, уже даже не пытаясь никуда сбежать.
— У меня есть идея получше.
— Мне это уже не нравится.
— Кстати, я и правда не представился, — мужчина галантно склонил голову. — Меня зовут Дарахар. А как тебя величать, моё солнышко?
— Надежда, — представилась лишь потому, что надеялась, что он перестанет после этого называть меня «моё солнышко».
— Как… необычно.
— А ты совсем не похож на дар, — я пожала плечами, — и на подарок тоже не тянешь, даже с большой натяжкой.
И вновь он рассмеялся. И, признаюсь честно, смех у него всё-таки был удивительным: заразительным, как у ребенка, что невольно хотелось улыбнуться, с необыкновенными переливами и даже чарующим.
— Что не подарок — это ты верно подметила. Ну так что, поговорим?
— А отказаться никак не получится?
— Думаю, не стоит, — и Дарахар снова изменился: не было в его тоне или взгляде насмешки, усталости. Сейчас со мной говорил некто, кто привык не то что приказывать, а повелевать. И тот, кто не привык слышать отказ.
И это стало очередной причиной, чтобы избежать разговора. Но, немного подумав, нехотя произнесла:
— Давай в каком-нибудь… — чуть не сказала «кафе» и спешно поправилась: — …какой-нибудь таверне поприличнее. Ты только переоденься. А то в «поприличнее» нас явно не пустят.
— Я тут ничего не знаю, да и вряд ли таверна — это спокойное и подходящее место для подобных разговоров, — мужчина покачал головой и, подхватив меня за талию, с легкостью усадил боком в седло монстра. Я только успела рот открыть, чтобы возмутиться подобной наглостью, а он уже взлетел следом. И, тоже усевшись «по-женски» позади меня, приобнял, лишая и возможности сбежать. Отчего я затрепыхалась, будто пойманный зверь. А вопль о помощи уже был готов сорваться с губ, когда он прошептал на ухо: