— Уверен, ты устала и куда сильнее, чем я, так что давай немного прокатимся… И, солнышко, я понимаю твой страх, но, даю тебе слово, не перейду грань. Я никогда не принуждал женщин к близости: ни физической силой, ни магическим словом, ни… В общем, обещаю, мы просто поговорим.
— А руки распускать — это как называется? — прошипела яростно, не желая сдаваться.
— Увы, моё солнышко, — и тут мелькнуло краткое раскаяние в его взгляде, но было оно столь мимолетным, что казалось лишь моей фантазией, — как я сказал, ты на меня так действуешь. Пагубно.
— И как же верить твоим словам, раз я на тебя так странно и пагубно действую?! А ещё ты сам утром говорил… как там: «Объединим усилия и тела!». Это как понимать?
— Верить стоит. А про усилия понимай, как хочешь. Как шутку, как правду, дело твоё. Но, пусть я и славился всегда ядовитым языком и дурными шутками, однако слово я своё всегда исправно держал. А тебе я его уже дал. И, подумаешь, потрогал. Я ведь от чистого сердца и с распахнутой душой!
— Халатом если только! А что потрогал — так негоже руки распускать… И… И ты просто невыносим!
— А вот тут ты абсолютно права! Ладно, обещаю, трогать сегодня больше не буду… — в очередной раз мне подмигнув, он легонько стукнул босой пяткой по крупу орилика, и тот, сам развернувшись, довольно бодро поскакал в сторону самой широкой улицы, заставляя недовольных граждан буквально отскакивать с его пути.
— Сегодня? — на этот вопрос он не ответил, поэтому я, довольствуясь обещанием про сегодня и теша ожиданием, что сегодня я с ним вижусь в последний раз, мысленно махнула рукой. — И куда мы направляемся? В гостиницу? — уточнила, потеряв всякую надежду от него отделаться.
— Зачем? У меня в этом городишке есть домик…
Честно говоря, когда Дарахар сказал «городишко» про огромную столицу, я, припоминая, сколько мне предлагали за его камзол денег, решила, что у него большой особняк. Но, как только орилик привез нас не в самый фешенебельный, а обычный, «спальный» район и замер около узкого, ничем не примечательного двухэтажного домишки, с трудом втиснутого между двух домов побольше да поприличнее, я не смогла сдержать легкого удивления.
Заметив это мимолетное чувство, мужчина усмехнулся:
— Что, ожидала что-то более солидное увидеть?
— Да, — не став отпираться, призналась честно. — Мне за камзол, что ты оставил, в одном городе предлагали десять дарамов, только увидев его. И это наводит на мысль, что цена его минимум раза в три больше.
— Наверное, — пожав плечами, он спрыгнул на землю и, подняв руки, легко снял меня.
— Ты даже не в курсе, сколько он стоит, и при этом оставил его мне. Отчего можно сделать логичное умозаключение, что деньги ты не считаешь. Однако живешь в таком доме…
— Тебе кажется это странным? — подойдя к воротам, расположенным справа от двери, ведущей в дом, он открыл створку, и орилик сам без каких-либо команд, величаво пройдя мимо нас, зашел внутрь небольшой конюшни.
— Нет, не странным. Просто любопытным фактом. Я пытаюсь понять, чем же ты занимаешься. Кем работаешь.
— Чем занимаюсь? — прикрыв створку за животным, Дарахар на мгновение задумался, облокотившись на неё плечом. — Считай меня профессиональным бездельником.
И, улыбнувшись, сверкнув всеми зубами и клыками, направился к двери. Отворив её, отошел в сторону и галантно пригласил внутрь:
— Заходи, моё солнышко. Уверяю, тут тихо, чисто. И мы сможем спокойно обо всём поговорить.
— Меня Надежда зовут, — произнесла со вздохом. — И, главное, чтобы ты руки не распускал… — я уже направилась к двери, когда проскочила одна неприятная мысль, связанная с воспоминанием из далекого прошлого. — Тут ещё кто-то есть?
— Кто?
— Друзья твои, знакомые? — я сделала шаг назад. В прошлой жизни, на Земле, меня однажды спасло не иначе как провидение — я наотрез отказалась идти с подружкой и как могла отговаривала и её от похода в гости к одному её «хорошему» знакомому. Как потом оказалось не зря.
— Даю тебе слово — нет. Тут никого нет. Насчет себя, что не перейду грань, я уже обещал. Скажу ещё вот что, чтобы окончательно успокоить: пока ты со мной, никто не посмеет даже прикоснуться к тебе без твоего на то дозволения.
И почему-то я ему поверила. То ли тон у него был такой решительный, то ли взгляд вишневых глаз настолько прямой, открытый… Но я зашла внутрь дома и даже не вздрогнула, когда за нами закрылась тяжелая деревянная дверь.
— Пойдем, — пройдя мимо, кивком головы призывая следовать за ним, мужчина направился к лестнице, расположенной напротив входа. — Перед разговором предлагаю тебе отдохнуть немного, — несмотря на то, что он не спеша шел и поднимался по ступеням, я всё равно с трудом успевала за его широкими шагами. — Пока я приму ванну да переоденусь, ты тоже можешь освежиться.