Отвернувшись, я закинула хвост мужчине вперед, и странный шум с криками у ворот заставил меня посмотреть, что там происходит.
Четверка черных ориликов. Огромная карета с завешенными тёмной непроницаемой тканью окнами.
Липкий страх сковал моё сердце…
Я дернулась, чтобы спрыгнуть и бежать от Ледышки и того, кто везет меня прямо в ледяные лапы.
Но меня остановил ровный, спокойный голос Дарахара:
— Ну зачем же сейчас меня звать, солнце моё, я ведь рядом. Что, встречала по пути этого? — кивком головы он указал на карету.
— Д-да…
— Видимо, не понравилось.
— Нет!
— Перестань трястись. Я ведь говорил, что рядом со мной тебе ничего не угрожает, — мужчина почему-то хмыкнул, а Рах, немного сменив траекторию, направился прямиком к остановившейся чуть ли не в самом центре площади карете. От которой все жители испуганно шарахались.
Вжавшись всем телом в Дарахара, словно желая слиться с ним в единое целое, я даже перестала дышать. И напряженно думала, что делать.
Бежать? Бессмысленно! Уверена, Ледышка увидит и в момент догонит. И… А если Дарахар знает его?! И… Что это меняет?! Ровным счетом вообще ничего…
— Ты! — раздался приказной тон Дарахара, непонятно к кому обращенный, а я ещё крепче прильнула к нему, тая последнюю надежду, что он не передаст меня в лапы поверенного. Но случилось худшее — Рах внезапно остановился.
— Что тебе… путник, — потянуло нестерпимым холодом от голоса Ледышки. Моё сердце сковало льдом, я сильнее сжала руки, которые лежали на талии мужчины.
— Ты посмел въехать в город на мерзких оттахарах? — сердце застучало быстрее, когда я поняла, что эти двое друг с другом не знакомы! — Уводи этих тварей, фаэр, пока я добрый и не превратил их в пепел.
— Убирайся, — процедил Ледышка совсем рядом. — Пока ещё жив… глупый путник.
— Думаешь, я шучу, — в тяжелом приказном тоне Дарахара прорезалась едкая насмешка. А Рах с такой силой стукнул огромным копытом, что я лязгнула зубами от сотрясшей дрожи. — И ты мешаешь мне проехать…
— Мне плевать…
— Вот и поговорили, — «мой» мужчина небрежно пожал плечами, я ощутила, как заходили тугие мышцы под черной рубашкой из тонкой ткани.
Народ на площади благоговейно выдохнул.
А «отморозок» воскликнул обескураженно:
— Баш… Га! — и впервые я услышала в его голосе хоть какие-то эмоции, если не считать момента перед его триумфальным удалением из церкви, после моего театрального представления. Однако тогда он был зол, а тут что-то новенькое… Да ещё и горожане как-то оживились, загомонили.
Что же произошло, раз у Ледышки такие эмоции?! Но смелости мне не хватило отлепиться от горячего тела Дарахара и посмотреть.
— Башкой своей отмороженной нужно было думать прежде. Перед тем, как решил въехать сюда на оттахарах и посмел перечить. Мне. Фаэр, — начав говорить пренебрежительно, закончил Дарахар с такой ужасающей интонацией, что даже у меня внутри от страха всё сжалось. Казалось, он с легкостью только словами способен раздавить всех вокруг.
— Хар…
— Отдашь приказ своим шавкам напасть, — перебил он поверенного, — и их ждет участь куда хуже, чем твоих оттахаров. Это первое и последнее предупреждение. И больше не смей никогда вставать на моем пути и показываться на глаза, фаэр, — договорил Дарахар, и орилик опять важно поцокал куда-то.
Я же, не сдержав рвущееся наружу любопытство, немного повернула голову и одним глазом посмотрела в сторону, откуда доносился голос поверенного.
Моя челюсть невольно отвисла.
От четырех «коней» и правда остались лишь горстки пепла на мостовой. Подельники Ледышки застыли в нерешительности у кареты, а главный «отморозок», сложив руки на груди, смотрел на нас. Точнее, его капюшон был направлен в нашу сторону.
Боясь встретиться с ним взглядом, я снова прильнула к Дарахару, что отвешивал легкие, шутовские поклоны горожанам, которые по какой-то причине ему все громко аплодировали.
Даже стражники на главных воротах не стали исключением и добавили:
— Спасибо! Мы бы не справились, а сколько бы пострадало, пока прибыл отряд.
А я всё это время молчала. Радуясь, что Дарахар никак не связан с преследователями и мужем. Что он столь силен и способен с такой легкостью магичить и наводить ужас на всех вокруг.
— Ох! Как же прекрасно начинается это приключение! — воскликнул вновь звонким, довольным голосом мужчина, будто до этого не он едва ли не вбивал слова в гроб Ледышки. — Я немного размялся. Моё солнышко так прильнуло всеми своими пышными прелестями в благодарность, что я чувствую всю их мягкость. И это дарует мне надежду, что моя Надежда всё-таки не откажет… объединить тела!.. Я в неописуемом восторге!