Так и не найдя ни одного ответа, я поднялась, достала курточку, стянула дурацкую и опостылевшую шляпку. Утеплившись, вытащила из своего рюкзака пару фруктов. Одним угостила орилика, который он, понюхав, аккуратно взял. Второй я намеревалась съесть сама. Но, сев на плед, подняв голову к небу, застыла очарованная его красотой, продолжая сжимать в ладошках «яблоко».
— Проклятье… — в благоговейной тишине совсем рядом раздался громогласный недовольный голос, до одури напугавший меня.
Не раздумывая долго, запулила в ту сторону «яблоко» и рявкнула:
— Волки! — и замерла, испугавшись ещё больше.
Опустив голову, встретилась взглядом с недоуменным Дарахаром, сжимающим «яблоко» перед своим лицом. Посмотрела на полыхающего Раха, в глазах которого читалось полнейшее непонимание, что ему делать: напасть должен, команда дана, а сделать этого не может, потому как кроме меня тут только его хозяин.
— М-да… — протянула задумчиво и, чувствуя себя идиоткой, добавила: — Бульк.
Орилик вмиг потух и как ни в чем не бывало, спрятав клыки, спокойно вернулся к поеданию цветов.
Фрукт, который мужчина ловко поймал, оглушительно хрустнул, куски белой плотной мякоти разлетелись в разные стороны, а сок полился на землю.
Глаз у меня снова дернулся, когда я представила сколько нужно сил, чтобы сплющить такой плод, ещё и выдавив сок руками. И пусть Дарахар и не выглядел дохляком, но не был и качком, способным гнуть подковы. Стройный, с тугими, рельефными мышцами, тщательно следящий за красотой своего тела мужчина.
— Ложку забыл… — мужчина наконец договорил фразу.
— Извини, — выдохнула я.
Поднявшись, достала из недр корсета платочек и заботливо протянула его Дарахару.
— С тобой мне точно расслабляться не стоит, — произнес он и продолжил с воистину вселенской грустью: — А я так спешил, переживал! Вкусненькое захватил специально для своего солнышка. А моё солнышко чуть в глаз мне не засветило. Вот она, благодарность! — и ещё с большим трагизмом произнёс: — Поцелуешь?
— В щечку или лобик?
— Как покойника, что ли? — изогнув бровь, уточнил мужчина хмуро. И, не дожидаясь ответа, отрицательно покачал головой: — В щечку — раззадорит. В лобик — окончательно испортит настроение. Давай в губки, а?
— Это кончится… — подразумевая, что я могу и пощечину влепить, если будет слишком настырным, начала говорить я.
— Наслаждением, что могут подарить друг другу мужчина и женщина! — он сделал шаг вперед, заставив меня ретироваться.
— Плохо!
— Ой, ну и ладно! Так и останусь до конца дней своих неудовлетворенным, — махнув свободной рукой, он взял платок и протянул мне тарелку с каким-то пирожным. — Ложку только забыл взять…
— Спасибо, — пробормотала я, разглядывая что-то воздушное с розовым кремом.
— От спасибо оргазма не случается, — буркнул Дарахар, вытерев руку, испачканную соком, и испепелив единственный мой платок. Теперь у меня остался только его, который я сохранила на всякий случай. Больше ничего полезного в руки давать Дарахару не буду, иначе и без одежды запросто скоро останусь с таким-то любителем всё изничтожить.
— Будто от поцелуя он случается.
Прищурившись, мужчина смерил меня внимательным взглядом, кажущимся сейчас черным, и хрипло промурлыкал:
— Случается, мое солнышко. И я могу это тебе доказать.
— Спасибо, не надо. Поверю на слово.
— Вот ты опять за своё… Где же твой дух изысканий и желание познаний?
Дарахар ослабил тугой воротник-стойку у черного бархатного и облегающего камзола. Повел шеей, зашипел недовольно. И, на этом не успокоившись, расстегнул все золотые пуговицы, стащил камзол и, бросив его на траву, улегся на покрывало, положив руки под голову.
— Как же меня всё это достало, — добавил через мгновение уже тихим голосом и закрыл глаза. — Поешь спокойно, солнышко. Я пока немного дух переведу, успокоюсь, и поедем в город. Там уже нормально поужинаем да спать ляжем. Завтра дорога будет долгая и непростая.
— Возможно, тебе стоит отдохнуть? Отправляйся домой. Я могу и сама добраться до Эатари, — я аккуратно села рядом.
— Да ты-то тут при чем? Меня эти зажравшиеся рожи достали. Везде и всегда одно и то же, — приоткрыв один глаз, Дарахар посмотрел на меня. — И куда ты одна-то доберешься? В руки пиратов, в пасть хищника?
— Не надо считать меня такой уж беспомощной, — прошептала я без злости и недовольства.