Ладно, что разлеживаться, пойду прогуляюсь, воздухом свежим подышу, прочувствую хоть путешествие на таком корабле, вдохну пиратской «романтики», только к матросам приближаться не буду, а поброжу по капитанской палубе, туда эльф ведь разрешил подниматься.
Перед выходом вместо шляпки, в которой я до этого постоянно была на «людях», скрывая свой цвет волос, повязала платок. И тихонько, озираясь по сторонам, вышла в узкий коридор, где находилось только три двери, и поднялась по крутой лестнице.
Яркий солнечный свет ослепил на мгновение, заставив меня зажмуриться, а ветер едва не сдул платок. Поэтому я замерла, привыкая к свету и покрепче перевязывая узел. Но, пока я отвлеклась на это, игривый ветерок высоко приподнял длинную юбку моего платья.
— М-м… — протянул мужской голос.
— Глаза выколю, — хмуро прорычал уже знакомый.
— Ей-то за что?
— Вот и я думаю, что ей не за что, а тебе только на пользу пойдет.
— Какой ты порой, Дар, жестокий. И это ты меня ещё своим другом считаешь… Как же ты теперь поступаешь с недоброжелателями?
— Как и всегда. Ничего не изменилось.
Проморгавшись, поправив платок и платье, я наконец смогла оглядеться. И увидела двух суицидников, которые и без моей помощи прекрасно могли оказаться за бортом.
Аэратар сидел на гакаборте, свесив одну ногу за борт, а Дарахар и вовсе непонятно как и зачем забрался на кормовой фонарь.
— Присоединяйся, Надежда, — сделал приглашающий жест эльф, — без тебя у нас тут слишком скучно. Всё ведем беседы о былом, что уже давным-давно нам приелись. А ты, как глоток свежего морского воздуха, будоражишь наши сердца и разгоняешь кровь по жилам.
— И когда ты таким поэтом стал? — Дарахар посмотрел на него сверху вниз.
— Ты разбередил мою рану разговорами о прошлом, вот я и вспомнил, откуда родом, и про хорошие манеры. В отличие от тебя. Ты, вообще, про всё забыл, а некогда был таким…
— Дураком?
— Не без этого. Но кто не без греха? Я тоже особым умом в те времена не отличался, — пригладив взлохмаченные ветром черные волосы, Шаир вновь посмотрел на меня и улыбнулся. — Не расскажешь ли нам, Надежда, чем нынче человечки занимаются? Какие свежие новости знаешь? Или поведай-ка нам лучше о своей жизни: что за беда тебя свела с ним? — он кивком указал на мужчину на фонаре. — И почему такая умная девушка отважилась пуститься с ним в путешествие?
Поскольку Дарахар в этот раз молчал, не говоря вместо меня, а быть грубой и не ответить было выше моих сил, я подошла к ним ближе и произнесла расплывчато и уклончиво, дабы не изобличили во лжи, если такие способности у мужчин имеются:
— Увы, чем человечки занимаются, я не в курсе. Я выросла в стране, название которой вам ничего не скажет. Интересными новостями не ведаю, потому как последние недели сильно торопилась и практически не заходила в города и даже сёла. А если где и была, то только проездом, как в… Самахаре, — вспомнив, какое впечатление на меня произвел тот город, я невольно поморщилась и мельком одарила капитана недовольным взглядом. Он ведь, раз пираты там сейчас главные, тоже повинен в происходящем.
От внимательного Аэратара не ускользнуло мое негодование.
— Да, Самахар, — произнес он, прикрыв глаза и подставляя лицо ветру, — некогда был прекрасен, как жемчужина с Натаир. Сверкающий и великолепный. Сотни торговых шхун, тысячи торговцев, оживленные улицы, полные горожан и путешественников…
— А сейчас только бандиты и запуганные до смерти горожане, перебежками бегающие по утопающим в грязи улицам, — я скривилась ещё сильнее.
— Твоя правда, Надежда. И, поверь, меня, как и тебя, такое положение вещей совсем не устраивает. Я тоже хочу увидеть вновь тот Самахар.
— Полагаю, всё в вашей власти.
— Пусть я и самый прославленный капитан, ко мнению которого прислушиваются другие пираты, а мой корабль самый опасный и быстроходный во всех морях, и перечить на море мне никто не посмеет, но, как ты могла заметить, я, Надежда, эльфараин. Единственный среди всех пиратов. Поэтому один мой голос мало что решает, а других капитанов всё устраивает. Можно было бы выступить против, доказать всем свое превосходство, вот только это отнимет слишком много времени, а я не могу долго без моря и своего «Чёрного дракона».
Скептически посмотрев на него, не восприняв такие оправдания, потому как они означали лишь, что ему не хочется этим заниматься, логично подметила: