На очередной развилке мы внезапно свернули с хорошей, накатанной дороги на практически заросшую, ведущую прямо в густой лес, от которого уже исходил туман.
Раху пришлось снизить скорость на узкой тропинке, а нам с Дарахаром пригнуться, чтобы ветки не хлестали по лицам. Становилось всё темнее, мрачнее. А деревья всё более корявыми, высохшими. Зато под копытами орилика начало громко хлюпать. Потянуло влагой. Затем и вовсе появилась болотная вонь, а туман всё сильнее сгустился. Отчего вскоре обзор снизился до пары метров.
Вновь очутившись на болоте, я почему-то опять вспомнила «Мадам Бульк». Мне было совсем непонятно, почему это странное создание так запало мне в душу. На вид ведь жуткое: черное с ручками-отростками. Но было в ней словно что-то родное, знакомое… В глазках-бусинках наивных, как у малых детей…
Я протяжно вздохнула.
— Почему моё солнышко так погрустнело и отчего тоскливо вздыхает? — склонившись к моему уху, уточнил Дарахар.
— Воспоминания… Думаю, отчего не радостные, счастливые воспоминания чаще занимают наши мысли, а те, что заставляют переживать или грустить?
— Хорошее проще всего принять как должное. С плохим мы должны научиться мириться, и это не так просто. Отсюда и наши тревоги — мы думаем, как могло бы быть, поверни мы на своем жизненном пути в другом месте. Однако грустное не всегда означает плохое. Если взять в пример меня. Я грущу о тех друзьях, которые ушли за грань, понимая, что больше не смогу поговорить с ними, обнять. С другой стороны, как ты правильно сказала, думая о них, я помню о них. Они продолжают жить в моем сердце, и вместе с грустью следует радость — воспоминания о времени, проведенном рядом, наших приключениях, сражениях. О том, как мы боролись за наши идеалы, отстаивали свои идеи. Бок о бок, защищая друг другу спины… А что сейчас заставляет тебя грустить, Надежда?
Промолчав про детей, произнесла пространно:
— Прошлое… — и добавила поспешно: — Мы заехали в болото, вот я и вспомнила про «Мадам Бульк».
— Кстати! — мужчина оживился, притянул меня к себе поближе. — Узнал я тут про этих созданий, что и твоя «Мадам», побольше. Оказалось, они невероятно редкие. Были. Ещё до того, как драконы начали буянить. А потом и вовсе их никто не видел. Называли их фаэни…
— Фаэни?..
— По твоему тону, чувствую, ты уже догадалась кое о чем. Поэтому томить не буду, да, фаэни, фаэры… Фаэни тоже оборотни. Только не как фаэры, что могут превращаться в ледяных созданий. Фаэни могут принимать любую форму. А ещё они ощущают отголоски эмоций. По этой причине никогда они не показывались на глаза тому, от кого исходила хотя бы малейшая для них угроза. Обладают разумом, пусть и не таким, как мы, но они и сами слишком… другие. А говорить, излагать свои мысли фаэни не умеют. Судя по всему, у них всё больше построено на эмоциях, и потому нам их мысли неподвластны. Однако это уже мои домыслы, потому как я их до этого вообще ни разу не встречал и даже не знал о их существовании. Как я сказал, они невероятно малочисленны. А сейчас и подавно. Может, твоя «Мадам Бульк» и вовсе последняя из рода…
Услышав это, я распереживалась. И Дарахар это почувствовал и прошептал:
— Не волнуйся, мы что-нибудь с тобой обязательно придумаем.
То, что он сказал «мы», заставило меня забыть обо всем плохом. И дало надежду на что-то светлое, хорошее. А ещё я поверила, что не «мы», а он точно сдержит обронённое слово, даже не обещание, и обязательно придумает, как помочь фаэни и моей «Мадам».
Копыта Раха всё сильнее вязли в болоте, но он упорно брел вперед, где давно не было и намека на тропинку. Поэтому, когда орилик остановился, я подумала, что мы «приехали» и сейчас придется разворачиваться, дабы искать другой путь. Однако, Рах хоть и развернулся боком к густому туману впереди, что уже напоминал пелену, потому как ничего через него не было видно, но дальше не пошел. А Дарахар указал на завесу из белого дыма кивком головы:
— Прикоснись, моё солнышко, — и попросил ласково.
В его просьбе не было ничего особенного, поэтому я без раздумий сделала, как он просил. Протянув руку, я коснулась кончиками пальцев тумана. И в следующий момент, испуганно отшатнувшись, вжалась в грудь мужчины. Потому как пелена вмиг исчезла, будто её и не было.
Правда через мгновение мои глаза округлились от восторга, и я выдохнула обескураженно:
— Как… красиво! — глядя на то, что скрывал за собой туман.
Это походило на самый настоящий рай. Все те города, места в этом мире, да и на Земле тоже, просто меркли по сравнению с тем, что я увидела.